– Почему? Дали – и дали. Делу не во вред.

– Понял, Игорь Иваныч. А какие мероприятия вы намерены проводить сейчас?

Костин рассмеялся, посмотрел на Спиридонова. Тот тоже улыбнулся.

– Как думаешь, Виктор Михалыч, можем мы поделиться с господином Хайратом своими соображениями?

– Рассказать иранскому подданному о совсекретных мероприятиях? – с деланным ужасом спросил Спиридонов. – Ни в коем случае!

– Расскажем, Андрей Викторыч, – сказал Костин, – расскажем. Разумеется, в общих чертах, не раскрывая технологии… Я думаю, что мы даже обязаны это сделать, коли уж вы стали полноправным участником операции.

– Кстати, – спросил я, – а название у нее есть?

– Есть, – ответил Костин, глядя с легким прищуром.

– Поделитесь?

– Название у этой операции – «Журналист».

– Н ну… спасибо.

– Да не за что, – сказал Костин, – а я пойду – работа. Всего доброго, Андрей Викторович. За вашу помощь огромное спасибо. Когда закончим операцию, дадим вам материалы… какие возможно.

Мы пожали друг другу руки, и полковник вышел. А Спиридонов рассказал мне вот что…

…Информацией о том, что в городе некто пытается сбыть контейнер с ураном, ФСБ уже располагала. Но более конкретно: кто, кому, когда, где? – агентура узнать не смогла… А потом появился журналист Обнорский… Запросы, отправленные в областные управления, дали вдруг неожиданный результат: на одном из «атомных» объектов в Вологодской области похищен контейнер. Итак, все «срослось». Оставались сущие пустяки: обнаружить и изъять контейнер с ураном. Восемь килограммов – это не семечки. И дело даже не в огромной стоимости похищенного. Дело в том, в чьи руки попадет уран, который вполне может быть использован в военных целях. И в том, какой урон понесет престиж России, получи эта история огласку.

Мы еще не знали, что впереди нас ожидает АВГУСТ – взрыв в переходе под Пушкинской, гибель «Курска», страшный пожар самой высокой свечки в мире – Останкинской башни. Если бы восемь кило граммов урана ушли за рубеж – событие встало бы в тот же ряд катастроф. Допустить этого нельзя.

– Ну а что все таки вы собираетесь предпринять сейчас, Виктор Михайлович?

– Это просто. Теперь у нас есть конкретный человек. Есть фото. Есть отпечатки пальцев на капсуле, пустой бутылке, фотографиях и с пластикового стакана, из которого он пил пиво. Все они принадлежат одному человеку.

– Вы изъяли стакан из «Рюмочной»?

– Разумеется. А еще мы сняли его «пальцы» с дверцы камеры хранения. И проверили под видом контролеров его документы в электричке. Там он предъявил удостоверение инвалида. Но на фамилию Козырев, а не Смирнов. А еще мы отправили его фото в Вологду. Думаю, что уже сегодня мы будем знать о нем если не все, то очень многое… Тем более что маркировка с пропавшего контейнера соответствует маркировке на фото. Круг замкнулся, Андрей Викторович. Осталось отследить, где спрятан контейнер и – брать голубца… Вот, пожалуй, и все. Спасибо вам за помощь.

Так закончилась для меня эта история. Я думал, что она закончилась…

* * *

…Но я ошибался. Как, впрочем, ошибались и сотрудники ФСБ.

Неделя, оговоренная между г ном Хайратом им Смирновым Козыревым, была на исходе. Моя лысая голова, вызвавшая шквал шуточек в агентстве, начала покрываться сомнительного вида растительностью. Первые дни я ждал звонка от Спиридонова – он обещал сообщить, когда появятся результаты. Но Спиридонов не звонил.