Хумнас невольно поежился.

– Смердит, как в преисподней! – заметил он, отворачиваясь. – Или как в склепе. Будто там внизу какой то покойник давно заждался могильных червей.

Мхирени все это явно было не по душе. Хотя он и не был набожным человеком, все же суеверность была ему не чужда.

– Ты обозвал нас грабителями могил, – укоризненно сказал он Гуигосу. – Но я вовсе не думал, что ты говоришь серьезно! Неужели это действительно какая то гробница?

– Болваны! – Гуигос гортанно усмехнулся и локтем отстранил их. – А ну ка прочь с дороги, вы оба!.. – Он начал спускаться в зловонную дыру и вот уже над поверхностью земли остались лишь его плечи и голова. – Так что, вы идете? Или не хотите получить вторую половину?

И не дожидаясь ответа, эта ухмыляющаяся полуживая горгулья окончательно скрылась под землей. Как только он исчез, рука Мхирени скользнула за пазуху и вынырнула оттуда с кривым кинжалом.

– Ну погоди! – хрипло шепнул он. – Когда мои глаза узреют сокровища, я распорю этот мешок с дерьмом от пупа до яиц! – В лунном свете был явственно виден тянущийся по левой стороне его длинного носа и затем спускающийся вдоль щеки почти до скулы белый шрам.

Но зубы Хумнаса были еще белее. Когда он ответил, они ярко блеснули в предвкушении поживы.

– Только если тебе удастся добраться до него раньше меня! – Тут он взял себя в руки и схватил товарища за локоть. – Слушай, мы оба ненавидим этого шелудивого старого пса – это ясно. Но помни вот о чем: не вздумай тронуть его до того, как сокровища окажутся в наших руках. А вот после этого – сколько угодно.

Мхирени кивнул.

– Верно, – проворчал он. – И то же самое относится к греку. – После этого они – Хумнас со свечой пошел первым – начали спускаться вслед за Гуигосом в самую настоящую кромешную тьму.

Лестница оказалась крутой и узкой, но ступеньки были сухими. В середине они были истерты будто по лестнице на протяжение долгих столетий сновали бессчетные тысячи ног.

Лестница закручивалась винтом и вдруг совершенно неожиданно расширилась и выпрямилась. Ступеньки были вырублены в стене с левой стороны и своды были очень низкими – где то на уровне плеч, так что иракцам приходилось спускаться полупригнувшись. С правой же стороны была пустота, чернильно черная и эхом отзывавшаяся на звук их шагов. Мхирени по дороге носком ноги сбросил туда валявшийся на ступеньке камешек и стал вслушиваться, дожидаясь когда же тот достигнет дна. Через несколько секунд его любопытство было удовлетворено, но раздался не стук, а всплеск. Где то внизу была вода, причем очень и очень далеко.

Противоположная стена расщелины была черной и неровной со множеством выступов, в неверном свете отбрасывающих колеблющиеся тени.

Вдруг обоим одновременно пришла в голову мысль о том, как будет страшно, если свеча вдруг погаснет. Представив себе это, Мхирени непроизвольно схватил Хумнаса за плечо, а тот в свою очередь полуобернулся и вытащил из кармана вторую свечу.

– Ты считаешь ступени? – хрипло прошептал Мхирени. Когда он брал у товарища свечу стало заметно, что пальцы его огромных рук мелко дрожат.

– Две дюжины, – тут же отозвался Хумнас. – Вместе со следующей будет двадцать пять.

– Всего двадцать пять? – удивленно переспросил Мхирени. – Боже мой! А ощущение такое будто мы уже прошли полпути в ад! Кстати, а как интересно ему это удается?

– Что? – спросил Хумнас. В мерцающем свете было видно, что он очень бледен. – Ты про старую горгулью что ли? Что ему удается?

– Видеть в темноте, – ответил Мхирени.