Сразу было видно, что это не просто догадки, а все рассказанное стариком на сто процентов истинная правда. Грубый от природы Мхирени чувствовал, что объяснение Гуигоса совершенно верно, но он не привык ничего принимать на веру без каких либо конкретных доказательств.

– Ха! – проворчал он. – Ты, конечно древний старикашка – что верно, то верно – но уж не настолько, Джордж Гуигос!

Услышав это, старая горгулья рассмеялась – задыхаясь, хрипя, давясь смехом, который эхом отражался от стен пещеры – и в конце концов зашелся в приступе удушливого кашля. Скорее это было похоже даже не на кашель, а на какой то предсмертный хрип. Старик раскачивался из стороны в сторону и хватал ртом воздух, одной костлявой рукой придерживаясь за камень, чтобы не упасть, а другой схватившись за ворот как будто душившего его одеяния.

Ихья Хумнас, все еще остававшийся в темной части пещеры, поспешил к старику и, подойдя, уставился на него. Сейчас, в неверном свете факелов, лицо Гуигоса больше походило на старый пергамент – кожа, казалась совершенно обескровленной. Он как будто внезапно иссох и стал похож на выбеленную кость. Казалось, даже легчайшее дуновение ветерка вот вот может превратить его в горстку праха. За последние несколько минут с ним явно что то произошло. Что то ужасное, как будто все прожитые им годы вдруг решили разом навалиться на него.

"Да он ведь самая настоящая мумия, – мелькнуло в голове у Хумнаса, – но только наоборот. Мумия начинает рассыпаться только после того как ее достают из могилы… "

Вслух же он спросил:

– Вы то как, в порядке? – Не хватало еще, чтобы Гуигос взял да и подох прямо здесь и сейчас. Во всяком случае, желательно, чтобы не сейчас.

Приступ кашля вроде бы подошел к концу. Старик перестал раскачиваться из стороны в сторону, поднес костлявое запястье к покрасневшим глазам и бросил взгляд на часы. Было уже 11. 40.

– Я… да, в порядке, – с трудом выдавил он. – Но нужно торопиться. – Гуигос с усилием поднял голову и уставился на Хумнаса. Глаза его были подернуты какой то пеленой, а темные провалы ноздрей обведены кроваво красной каймой, резко контрастировавшей с меловой бледностью лица

– Так как насчет сокровищ? – сказал Хумнас. – Где они?

– Помоги ка мне. – Гуигос протянул свои паучьи лапки.

Иракцы легко, как ребенка, подняли его, поставили на ноги и продолжали поддерживать, чтобы не упал. Старик поднял иссохшую руку и указал корявым пальцем куда то вперед.

– Туда… Там…

Они взглянули в указанном направлении. Там свисающий с потолка толстенный сталактит сросся с торчащим из пола грибовидным сталагмитом так, что вместе они образовали колонну. Между этой колонной и стеной царила уже не просто тень, а самая настоящая темнота. Хумнас едва не ахнул. Не там ли был вход в потайную пещеру с сокровищами?

– Давай, я поведу Гуигоса, – сказал он Мхирени, – а ты захвати один из этих факелов.

Гуигос был совсем плох. Вся его прежняя сила, или по крайней мере то, что скрепляло его воедино, казалось просто утекала из него. Теперь он все больше становился тем, чем и должен был быть: древним, полуживым мешком с костями. Да один сифилис должен был прикончить его еще много лет назад. Но Хумнас был не брезглив, подхватил старика сифилитика и, отвернувшись в сторону, чтобы не чувствовать его зловонного дыхания, последовал за Мхирени, который, подсвечивая себе факелом, уже скрывался за колонной.

Позади сталактита оказалась невысокая арка, ведущая во вторую пещеру – поменьше.