И вот мое меню изменилось. Зверушку начали кормить,  как в ресторане — салат,  горячее,  десерт. Но десерт всегда был один — клубника или клубника в шоколаде. Все это подавалось очень утонченно и изысканно,  словно я была важной гостьей,  которой нужно угодить: на фарфором блюдце с золотой каемкой, иногда в виде фондю.

Сначала мне это показалось подозрительным. Я чувствовала себя подопытным кроликом — Кай медленно начинает что-то менять в моей жизни и с наслаждением наблюдает за реакцией субъекта. Был ли в этом смысл? Определенно,  нет.

— Ты проживешь так всю жизнь,  очевидно. Не знаю,  радоваться мне или плакать,  — я сказала это самой себе. Разговор с собой вслух стал для меня обычным делом — если бы я молчала все две недели,  я бы деградировала окончательно. А тут я могла и петь, и читать стихи — в общем хоть что-нибудь,  чтобы ускорить ход времени. — Этот отморозок не заходил. И вряд ли зайдет,  ведь он понял,  что ты вряд ли дашь то,  что ему нужно. Даже больной маньяк потерял ко мне всякий интерес и желание, и теперь просто держит меня взаперти. Прекрасно,  Лейла. Твои мечты сбылись — ты живешь,  как миллионерша,  да только радости это не приносит.

Поосторожнее со своими желаниями. Им свойственно сбываться. Все оттенки этой фразы я уже испытала на себе.

Было и то,  что действительно насторожило меня — книги,  что принес мне Джозеф. Это были старые эротические романы. В основном исторические. Теперь мой день немного изменился, и кроме царапания окна и физической тренировки,  которую я разработала для себя на полу,  в мое расписание входило поглощение этих самых романов.

«Я хочу тебя, Изабель, — нежно прошептал Рональд, затаив дыхание у порозовевшего и распустившегося цветка ее плоти. Сжав ее аппетитные бедра в ладонях, он с нетерпением провел кончиком языка меж ягодиц и ловко поник им в ее истекающее желанием лоно. Девушка отреагировала на его ласку мгновенно — ее бедра дернулись, и прежде скромная Изабель начала бессовестно крутить задницей, напрашиваясь на жадные поцелуи своего искусителя. Он посасывал ее нежно, но быстро, и постоянно наращивал темп, не забывая помогать себе пальцами».

Я со злостью закрыла очередной роман и съела ещё несколько ягод. Когда я потянулась в вазочку за ними снова,  она уже опустела. Я съедала столько ягод,  сколько не ела их никогда в жизни.

Эти романы бы раздражали меня, и я никогда бы в жизни по своей воле не стала читать ничего подобного! НО! Делать было нечего,  поэтому я пачками пожирала их,  уже окончательно запутавшись сколько раз очередной богатый герцог изменил своей жене с шлюхой,  которая ему не ровня,  и в их примирениях…

Перед месячными моя грудь увеличилась, и я чувствовала,  что во мне просыпаются какие-то странные чувства,  которые в обычной жизни подавлялись мною на раз-два. Все дошло до такой степени,  что,  читая очередную ну очень горячую сцену,  я возбудилась так,  что раскраснелась и почувствовала дикий неутолимый жар в теле.

Черт возьми,  моя рука даже непроизвольно потянулась к белью. Гостей я не ждала,  поэтому пришлось даже отложить книгу. С замиранием сердца я провела пальцем по краю тонкой кружевной ткани и тихо выдохнула…

Боже,  ну,  что я делаю. Неужели я какое-то животное,  которое не может с собой совладать? Конечно я занималась этим несколько раз в жизни и даже доводила себя до пика,  но особо ярких впечатлений не получила. Короткий спазм мышц,  какое-то идиотское замыкание внутри всего тела,  а потом…  пустота.

Потому что рядом никого не было. Только я,  пустая спальня и мое одиночество. Чувствуя себя в такие моменты ещё более одинокой и обделенной,  я перестала этим заниматься.