|
Сейчас большая часть построек была закрыта; когда то шумный и оживленный, Уоргрейв Парк походил на город призраков. – Дома принадлежат владельцу имения, – пояснил Челмсфорд. – Крестьяне перебиваются как могут: одни пекут хлеб, другие зарабатывают кузнечным ремеслом, третьи торгуют. – И как люди относятся к Давенпортам? – По моему, настороженно. Пятьдесят лет назад крестьяне организовали общину, а потом старый граф самовольно присоединил большую часть их земли к своему имению, огородив пастбища и пахотные угодья. Люди стали покидать эти места, лишившись возможности прокормить себя и свои семьи. – Куда же они подались? – спросил капитан. – Одни устроились на фабрики в Ланкашире, другие обосновались в городах, а кое кто отправился в колонии. Здесь у всех есть родственники в Канаде или в Штатах. Джулиус часто ссорился с отцом из за его отношения к крестьянам – он считал позорным изгонять людей с их земли. Иногда ему удавалось одержать над стариком верх в споре; он помогал эмигрантам деньгами и чем только мог. Добрая душа! Ричард с тоской посмотрел на деревню, представив себе отчаяние беспомощных бедняков, вынужденных покидать обжитые дома. – Я читал в газетах, что до сих пор не утихают споры из за Актов об огораживании, принятых в прошлых столетиях, – наконец промолвил он. – Если хочешь провести общественную реформу, принимай титул и вступай в борьбу в палате лордов, – усмехнулся Челмсфорд. – Что же до крестьян, то большинство из них уверено в том, что Реджинальд Давенпорт быстро продаст имение лорду Рэдфорду, прослывшему человеком просвещенным и деятельным. Все надеются, что он, как уроженец этих мест, не станет обижать земляков. Но Джулиуса здесь до сих пор вспоминают добрым словом. Полагаю, и к его наследнику люди отнесутся хорошо. – А не вернуться ли нам с небес на грешную землю? – Капитан усмехнулся. – В котором часу здесь принято ужинать? После прогулки у меня разыгрался аппетит. – Тогда назад, в имение! Они повернули лошадей и поскакали в конюшню. Поглядывая на Ричарда, Джошуа Челмсфорд все более проникался уверенностью в том, что человек, сумевший обуздать Повесу, вполне справится и с хозяйством. Глава 9 За завтраком Джессика спросила у Каролины: – Вчера вечером я слышала твои беспокойные шаги. Ты что то сочиняла? Девушка улыбнулась: – Да, новую пьесу для арфы. Промучилась с ней до двух часов ночи. Кстати, в соседней усадьбе замечательные инструменты! – Она зевнула, прикрыв рот ладошкой. – Ты рождена совой, Каролина! – шутливо погрозила ей пальчиком тетушка. – Уже девять утра, а ты еще не проснулась. Вот я приняла ванну, написала письмо в Лондон и совершила верховую прогулку. Так ведь можно проспать все на свете! – Я очень устаю – здесь такие длинные лестницы и коридоры! – Ты вскочила бы с постели с первыми лучами солнца, если бы по твоим ногам прыгал Уэлсли, – рассмеялась Джессика. – По моему, котенка можно спокойно выпускать из спальни на ночь; слугам все равно известно, что он в доме. – Попробую. Ты сегодня снова пойдешь в соседнее имение? – Обязательно! – просияла Каролина. – Это чудесное место. Там уйма нот и множество разных инструментов. Если, конечно, тебе одной не скучно… – Ничуть! – бодро отвечала Джессика. – Я приведу в порядок платья, покатаюсь на лошади. У лорда Рэдфорда отличные скакуны! И я с удовольствием объезжаю имение. Один из конюхов продал мне штаны и рубаху, так что теперь я ни в чем не нуждаюсь. Нет ничего лучше утренней верховой прогулки! Особенно в мужском седле. – Ты неисправима, тетушка! Кто из нас за кем должен присматривать? – Каролина покачала головой. – Я протестую против дамских седел – это посягательство на равноправие полов. |
