– Учу, – подтвердил Смирнов. – Потому что ты зеленый, а я зрелый.

– Нам бы слезы лить, а вы ликуете. С чего бы это?

– Тебе не понять.

– Это почему же? – все-таки обиделся Сырцов.

– Я же тебе сказал: зеленый ты еще.

46

Особнячок в Замоскворечье стал еще краше. Видимо, основательно отремонтировали с применением импортных стройматериалов. Любуясь особнячком, Смирнов проскочил стоянку, и пришлось делать разворот "все назад" на малом пятаке. Лихо получилось, самому понравилось. Вылезши из "Мицубиси джипа" в отличном настроении, Смирнов отстраненно рассмотрел серо-стального красавца. Хороша машина, ничего не скажешь. Жаль только, что скоро расставаться.

– В приемной секретарша, не та, что была, другая – еще более строгая и еще более длинноногая – спросила, улыбаясь, как акула:

– Вы договаривались с Александром Петровичем о встрече?

– Никак нет, мадемуазель! – гаркнул Смирнов.

– Мадам, – уже без улыбки поправила секретарша. – Тогда придется вам подождать пока визитер, с которым сейчас беседует Александр Петрович, покинет кабинет. Лишь после этого я смогу узнать у него сможет ли он сегодня вас принять.

– Угу, – согласился на эти условия Смирнов, сел на указанный протянутой ладонью секретарши стул, растопырился, как на гинекологическом кресле, меж ног поставил знаменитую свою трость, на ее крюк положил подбородок и стал во все глаза рассматривать строгую очаровашку. Замечательное у него было настроение.

– Вы меня смущаете, – заметила секретарша.

– Миль пардон, – сегодня Смирнов беседовал исключительно по-французски. – Но нет сил глаз оторвать. Честно, мадам.

Делал кульбиты, чтобы озадачить. Добился: озадачил.

– Вы по какому вопросу к Александру Петровичу? – спросила она только для того, чтобы скрыть некоторую свою растерянность.

– Да по личному! Мы с ним давние кореша. Вы только скажите ему, что Санятка Смирнов в предбаннике, и все будет хоккей!

– Скажу, – очаровашка, придя в себя, сообщила об этом весьма презрительно.

Из кабинета вышел посетитель, именуемый здесь визитером, сонным взором презрительно оглядел Смирнова, невнятно пробормотал нечто вроде "всего хорошего" и удалился с гордо поднятой головой.

Секретарша обеими ладонями осторожно потрогала свою прическу проверила все ли в порядке, встав, обеими же ладонями оправила мини юбочку, демонстративно не принимая во внимание нахальный взгляд Смирнова, направилась в кабинет и, почти не задержавшись в нем, вернулась.

– Александр Петрович просит вас зайти, – объявила она, интонацией не одобрив либерализм своего шефа! Смирнов кряхтя встал и, проходя мимо секретарского столика, легким движением погладил ее по головке. Возмутиться секретарша не успела: Смирнов уже был в кабинете.

Большая честь оказывалась этому визитеру – хозяин кабинета приветствовал его, выйдя из-за стола. Смирнов, подумав, пожал ему руку.

– Вы ведь обычно ко мне, Александр Иванович, как к палочке-выручалочке, – сказал Александр Петрович Воробьев, возвратившись за стол. – Что-нибудь надо, что не в Коляшиной компетенции?

– Надо, – согласился Смирнов, усаживаясь. – Это не в Коляшиной компетенции.

– А что именно?

– Услышать от тебя, козел, по какой причине ты ссучился, – очень просто произнес эту фразу Смирнов, в проброс.

Александр Петрович подобрал в широкой пепельнице трубку, прикурил от кривой специальной зажигалки и, попыхивая, заговорил, наконец:

– Мания преследования, говорят, характерная для отставных ментов болезнь.

– Характерная для отставных ментов болезнь – геморрой, – не согласился Смирнов.