Чандербан Десаи выключил экран и некоторое время сидел, глядя перед собой невидящими глазами. Его жена, войдя в комнату, спросила его, что случилось.

– Петер Джоветт мертв, – ответил он ей.

– Ох, нет… – Их семьи подружились в последнее время – и тех и других энейцы сторонились.

– Убит.

– Что?! – Печаль на ее лице сменилась ужасом.

– Это сепаратисты, – вздохнул Десаи. – Не иначе, хотя никакой мелодраматической записки оставлено не было. Его убили выстрелом из ружья, когда он выходил из своей конторы. Кто еще мог его так ненавидеть?

В поисках поддержки она ухватилась за его руку. Он сжал ее пальцы.

– Настоящее подполье? – спросила она. – Я не знала, что оно существует.

– До сих пор и я не знал, О, были доклады от платных агентов, из контрразведки – все как обычно. Что‑то назревало, какая‑то организация создавалась. И все‑таки я не ожидал проявлений настоящего терроризма – по крайней мере в ближайшее время.

– Самое ужасное – бессмысленность этого. Разве у них есть хоть какой‑нибудь шанс?

Десаи поднялся с кресла, и они вместе подошли к окну. Отсюда был виден сад при арендованном ими маленьком доме на окраине. Чужие растения в свете чужих звезд и лун, иней на шлеме охранника из морской пехоты…

– Не знаю, – ответил он. Несмотря на слабую гравитацию, его плечи поникли. – Может быть, и есть. Восстают не те, у кого нет надежды, а те, кому кажется, будто они видят свет в конце своего туннеля, и кому не хватает терпения ждать.

– Но ты же дал им надежду, дорогой.

– Ну… Я прибыл сюда, считая, что они смирятся со своим военным поражением и будут сотрудничать с властями, как разумные люди, чтобы дать своей планете возможность влиться в Империю. В конце концов, если не считать времени правления Снелунда, энейцы в целом выигрывали от принадлежности к Империи. И мы старались принять все возможные предосторожности против появления нового Снелунда. Петер соглашался с этим. Вот они и убили его. Кто следующий?

Ее пальцы сильнее сжали его руку.

– Бедная Ольга. Бедные дети. Может, мне стоит сегодня побыть с ней?..

Он был погружен в собственные мысли.

– Эти слухи об избавителе – не просто о политическом освободителе, а о спасителе, нет, о целой расе спасителей, – вот что движет энейцами, – проговорил Десаи. – Это касается не только доминирующей культуры, но и других. Каждая по‑своему, но все они ждут апокалипсиса.

– А кто это проповедует?

Он печально усмехнулся:

– Если бы я знал это, я мог бы приказать арестовать его – или их. А еще лучше подкупить. Но до моих агентов не доходит ничего, кроме неопределенных слухов. Не забывай, как мало здесь наших сторонников, как они заметны. Нам вроде бы удалось обнаружить, откуда все эти слухи ползут – из района моря Орка. Мы провели расследование. Безрезультатно – по крайней мере, мы не получили никаких доказательств незаконной деятельности. Поверья тамошних жителей всегда основывались на легендах, окружающих колоссальные руины дочеловеческой цивилизации, там часто появляются пророки золотого века. У наших людей всегда находились более срочные дела, чем разбираться в языке и эпосе нищих обитателей бывшего морского дна. – Его голос окреп. – Но будь у меня достаточно персонала, я обязательно бы копнул глубже. Это ведь не первый случай, когда голос из пустыни доводит народы до безумия.

Снова прозвучал сигнал вызова. Десаи выругался и подошел к экрану. На этот раз послание было кодированным – гетеродин автоматически так искажал звук, что жена Десаи в двух метрах от него ничего не смогла бы разобрать.