— Это не в моей воле, госпожа, — как могла ровно произнесла она. — Если мой учитель решит — я уйду. Но до тех пор я останусь с ним.

И снова Дану уловила озадачившие её нотки в голосе первой ученицы.

— Сними маску, — мягко приказала она. — Я хочу заглянуть тебе в глаза.

Дея приподняла маску и послушно посмотрела на неё.

Дану под собственной маской закусила губу. Ей не нравился взгляд ученицы.

«Ты могла бы сама стать королевой Армы», — хотела было сказать она, но передумала. То, что Дея терзает не жажда власти, она могла сказать абсолютно точно. И Дану даже понимала — что.

— Что ж, я расскажу твоему учителю, как ты предана ему, — сказала она и поднесла чарку с мёдом к губам, — но помни, если тебе станет здесь тяжело — я всегда заступлюсь за тебя.

— Благодарю, госпожа.

Дея так и не поняла, зачем был нужен этот разговор.

Глава 19

Празднество, приуроченное к имболку, длилось три ночи и три дня. Однако Дея больше не участвовала в нём.

Сразу после разговора с Дану она стала искать способ удалиться, и такой способ представился, как только Девон закончил осматривать свои владения и вернулся к трону богини.

— Всё идёт хорошо, — сказал он, скрещивая руки на груди и занимая своё обычное место по правую сторону от трона.

— Людям нравятся новые обряды, которые ты ввёл.

Девон усмехнулся одним краешком губ, но в свете факелов, метавшемся по стенам и плясавшем в его глазах, окружённая перьями ворона улыбка казалась волчьим оскалом.

— Не сомневаюсь. Риган никогда не знал, как заставить себя любить.

Он помолчал и добавил:

— И я выполнил ваш приказ. У меня есть ученик.

Два взгляда устремились на Дею, которая вдруг ощутила себя абсолютно лишней. Она никогда не страдала особой пугливостью, да и вообще ею не страдала, но богиня и великий друид, как и для любого из живущих в туатах, были для неё существами сакральными, почти мистическими. Она могла сомневаться в том, существуют ли духи, которые забирают плохих людей, но Дану до этого вечера была для неё вечной богиней, вышедшей из Сида и обретавшей плоть в каждой из своих дочерей.

Видеть, как легко она общается с Девоном, как сквозит в их словах вполне человеческая игра интересов, было странно. И Дея невольно отступила на шаг назад, когда оба посмотрели на неё.

— Я не очень хорошо себя чувствую, — сказала она, воспользовавшись случаем. — Возможно, вам сможет прислуживать Луг или кто–то ещё.

— Иди, — голос Девона звучал так, как будто эта просьба обрадовала его. И, поклонившись, Дея поспешила исчезнуть в лабиринте пещер.

Она надеялась, что быстро уснёт, но теперь, как и на Девона, тяжёлые каменные своды давили на неё. Необычайно остро Дея ощутила, насколько это место отличается от терема, где она могла бы сейчас жить, и если в ночь Самайна Арма, как и всем обитателям острова, давала ей уверенность и спокойствие, то теперь она казалась тюрьмой.

Дея ворочалась с боку на бок на своём тюфяке, то и дело прокручивая в голове короткий разговор и думая о том, должна ли она рассказать Девону о том, что произошло. Девон не любил, когда Дея тревожила его по пустякам. Запретив ученице говорить без спроса, он ещё мог простить нарушение запрета, когда дело касалось мелочей, но вряд ли стал бы выслушивать домыслы и сплетни.

В конце концов Дея погрузилась в неспокойный прерывистый сон, из которого её вырвала хлопнувшая дверь.

— Я выполнил ваш приказ, — повторил Девон, едва Дея скрылась в проёме пещерного коридора. — Я завёл ученика. Когда я получу обратно свой туат?

Дану звонко рассмеялась и приподняла золотую чашу, украшенную орнаментами, отдавая молчаливый приказ налить ещё вина.