Через какое-то время он не мог думать даже о Горилле  и  сосредоточился

полностью на своей цели, остатком воли стараясь представить  себе  "Винный

Приют", ряды бутылок на полках: бренди, виски, джин (но,  кажется,  Прутик

говорил, что они уже кончились?), водка,  крем  де  какао,  перно,  "Шерри

Хиринг", драмбуйе, "Глайва" и сотни других, сверкающих яркими  наклейками.

А потом портвейны и хересы: "Олд Монк", "Директорс Бин", "Бристоль  Крим",

"Рубио", даже  "Британское  Уайтуэйза".  Бутылочка  "Британского"  отлично

подошла бы прямо сейчас...

Лапа-мама и два ее детеныша еще не учуяли Гориллу. Он подбирался к ним,

беззвучно и умело меняя галсы  в  колючем  снежном  вихре.  Оказавшись  на

расстоянии выстрела, он повернул лодку прямо  против  ветра  и,  пока  она

теряла скорость под готовым порваться парусом, пробрался на нос  и  поднял

винтовку, старательно  удерживая  равновесие  и  прицеливаясь.  Неожиданно

ветер принес звук чужого выстрела, и самка поднялась во весь рост -  белый

гигант на гротескно расплющенных лапах, - близоруко повертывая туда и сюда

вытянутую вперед морду. Горилла опустил ружье и ждал. Кто-то еще  охотился

на зверя. В таких случаях благоразумнее было  притаиться  и  наблюдать  за

развитием  событий,  чтобы  выяснить  силу  противника  перед   тем,   как

действовать дальше.

Вскоре стало  можно  различить  вдали  за  животным  несколько  неясных

силуэтов, быстро скользивших на лыжах.  Когда  они  приблизились,  Горилла

узнал огромные, похожие на крылья  паруса,  раскинувшиеся  над  плечами  у

каждого лыжника. Ловцы мяса. Надувшаяся  серебряная  ткань,  натянутая  на

длинные шесты, горизонтально прикрепленные к плечам, придавала им сходство

с гигантскими хищными морскими птицами, летящими к нему.

Должно  быть,  не  меньше  дюжины.  Отдаленный  крик  послужил  Горилле

предупреждением, что его заметили. Несколькими  выстрелами  ловцы  свалили

самку и детенышей и, оставив двоих стеречь добычу, заскользили  в  сторону

лодки.

Ее капитан тем  временем  бешено  дергал  румпель.  Наконец  нос  судна

высвободился из тисков ветра и парус наполнился. Горилла развернул снежную

лодку почти на месте и начал набирать скорость, идя прямо по ветру и слыша

за спиной грубые выкрики преследователей. Положение было  неблагоприятным.

Проигрывая в скорости, он мог надеяться только на ловкий маневр, благодаря

которому удастся уйти.

Скользя по пологой дуге, Горилла постепенно изменил курс лодки так, что

ветер теперь дул в борт. Треск  выстрела  известил  его,  что  ловцы  мяса

поняли его замысел. Часть  отделилась  от  основной  группы,  чтобы  зайти

спереди; ткань крыльев трепетала,  и  лыжи  поднимали  фонтаны  снега  при

попытках  развернуться  круче  к  ветру.  Без  сомнения,  эти  люди   были

мастерами. Горилла с тревогой наблюдал за ними.

Представьте себе  большую  дугу  на  поверхности  несущегося  с  ветром

снежного моря - курс Гориллы. Не очень далеко позади  летели,  как  птицы,

стремительной хищной стаей лыжники на своих парусах, постепенно все больше

отставая по мере того, как курс лодки все больше отклонялся от направления

ветра.