– Я – мисс Кауфперсон, и мне хотелось бы знать, что здесь делает полиция без моего разрешения.

– Произошло убийство, леди.

– Я вам не леди. Я – женщина. Кто вы такой? – обратилась она к Римо. – Я вас не знаю.

– Я вас тоже не знаю, – парировал Римо.

– Я – директор координатор, занимаюсь вопросами мотивации в учебном процессе.

– Видимо, она работает с умственно отсталыми, – предположил один из детективов.

– Нет, – возразил другой, – умственно отсталыми занимался Пелл.

– Что значит «мотивация в учебном процессе»? – спросил Римо, глядя, как двое полицейских из коридора загораживают собой дверной проем. Они уже держали наготове револьверы. Ничего, он проскочит мимо них, да так, чтобы они не выстрелили – иначе, не ровен час, ранят кого нибудь в приемной, еще зацепят мальчишку, стоящего рядом с этой Кауфперсон.

– Название «мотивация в учебном процессе» говорит само за себя. Мы целенаправленно влияем на неуспевающих учеников, побуждая их более полно задействовать свои потенциал.

– А, значит, она работает с лентяями, – буркнул детектив.

И тут один из полицейских в дверях начал действовать. Встав между мисс Кауфперсон и Римо, он направил револьвер на Римо и гаркнул:

– Ну ка, не двигаться! Это подозреваемый, выдающий себя за агента министерства юстиции, сержант. Тот самый. У него смешное имя.

От Римо требовалось исполнить цирковой номер. Ему нужно было, чтобы все револьверы – и патрульных, и детективов – оставались направленными на него и при этом ни в кого, тем более в него самого, не выстрелили. Поэтому он шмыгнул одному из детективов за спину и вытолкнул его на середину приемной, чтобы тот, падая, выбил у одного из полицейских револьвер; второго детектива он отпихнул в угол, а сам метнулся, перепрыгивая через падающие тела, ко второму полицейскому, чей револьвер был готов к стрельбе. Тычок указательным пальцем – и револьвер вывалился из сжатого кулака. Со стороны могло показаться, что несколько человек внезапно начали валиться друг на друга, и лишь один, худощавый, спокойно пробирается между ними.

Ни один из примененных Римо приемов не отличался экзотичностью; это были всего навсего толчки. Вся суть заключалась в том, что для тренированного человека время движется медленнее. Он уже миновал последнего полицейского и собирался выйти за дверь, когда что то впилось ему в поясницу. Он знал, что это никак не может быть пулей из револьвера, выпущенной одним из полицейских, поскольку тогда удар оказался бы гораздо сильнее. Он оглянулся. В него никто не целился. Мисс Кауфперсон вообще пропала в мешанине рук. Однако кто то все таки выстрелил в него – в этом не приходилось сомневаться. Он порадовался, что не пострадал мальчуган. Прочь из здания! В тело Римо только что вонзился посторонний предмет. Скоро он почувствует боль.

Пока он шагал к двери, спина у него разболелась так, словно в нее воткнули раскаленную кочергу. Усилием воли он замедлил дыхание, а следовательно, и кровообращение. К такси он приближался медленно, потому что слабеющий ток крови все больше затруднял его движения.

– Я ранен, – сообщил он, падая на заднее сиденье машины и окончательно перекрывая рукой доступ крови к ране.

– Идиот! – вспылил Чиун, отбрасывая руку Римо и засовывая ему под рубаху свою. Другой рукой он сделал жест, приказывающий водителю трогаться с места, и поживее.

В обычной ситуации водитель попросил бы беглецов не впутывать его в свои темные дела, однако он уже набрался ума разума и предпочел не спорить с Мастером Синанджу.

– Идиот, – повторил Чиун. – Как тебя угораздило вернуться раненым? Как ты посмел это допустить?

– Не знаю. Я употребил простенький прием.