Александр Петрович даже подумывал оду сочинить по этому случаю:

    Малороссийская олива!

    Под солнцем щедрым возросла

    Ты в том краю, что осчастливлен

    Великим мужем, чьи дела…

    Ну и так далее в том же духе. Писать подобные вирши легко и прибыльно. Глядишь, не только адресату понравятся, но и самой его высочайшей покровительнице. Тогда не то что огурцами, деньжатами могут одарить. Или деревенькой. Хотя планида российского стихотворца тяжка и неприбыльна. Не то, что альковная служба… Вот там настоящие деньги и возможности.

    Ну во здравие!

    Ух, чтоб тебя. Чуть не подавился водкой.

    – Тебе чего? – зло окрысился на не вовремя зашедшего слугу.

    – Господин Расейской Академии копиист Иван Семеныч Барков пожаловали! – объявил тот. – Просить, что ли? Али сказать, что нету вас?

    Знал, что хозяин всегда терял покой после визитов означенной персоны.

    «Вот же принесла нелегкая! Или у него нюх на водку с закуской?»

    Пока думал да гадал, в столовую, решительно отодвинув в сторону служителя, прошествовал злоязыкий буян. Не доходя до накрытого стола и не глядя на яства, а лишь на Александра Петровича, глаза в глаза, застыл и протянул руки вперед.

    – Виват, Сумароков, первый российский стихотворец!

    Сказав сие торжественным гласом, повернулся и пошел прочь.

    У господина сочинителя от неожиданности отобрало речь. Он лишь мог что-то невнятно шипеть да скрипеть. Однако ж хватило сил показать знаками слуге, чтоб задержал визитера.

    Рюмка «сумароковки» помогла прийти в память.

    – Иван Семенович, любезнейший, да куда же ты так быстро?!

    Вскочил на ноги и мигом очутился рядом с нечаянным гостем.

    – А откушать? Чем Бог послал?!

    Барков не стал долго, чиниться и упираться. Уселся за стол и сразу по-хозяйски налил себе водки. Да не в хрустальную рюмку, а в стакан. Хлобыстнул одним махом. Хакнул, не закусив. Посидел минуты две-три. Было видно, как перед тем зеленушное лицо его зарозовелось. В глазах заплясали веселые чертики.

    – Чем новеньким порадуете читателя в ближайшее время? – благодушно поинтересовался у хозяина.

    Тот словно ожидал позволения.

    Приволок из кабинета пухлую рукопись и давай вдохновенно читать свежеоконченную трагедию. Чуть было о завтраке не забыл. Слава богу, гость напомнил. Разлил «сумароковку» (на сей раз уже в рюмки) и провозгласил тост за Ея Величество Поэзию Российскую. Александр Петрович охотно поддержал. Закусили. Потом горяченького. За ним курица-балычок.

    И вирши, вирши.

    Подлинное застолье духа.

    Господин копиист по ходу чтения делал замечания, и драматург часто дивился, как же это ему самому в голову не пришло. Шкарябал тут же на полях, чтоб не забыть поправить при беловой переписке.

    Наконец Барков с видом сытого кота откинулся в креслах и деликатно отрыгнул.

    – Александр Петрович, не одолжишь ли рублем дней на пять?

    Сумароков в душе закляк, но вида не подал. Рубль. Ведь не вернет, поди. А деньги немалые. Полведра водки купить можно.

    – Э-э-э…

    – Ежели нет, так нет.