|
Так и представляю крадущуюся по дорожке босую Сэди, глаза ее сияют в лунном свете. А место и вправду живописное. Словно явилось из прошлого века. Интересно, Сэди тоже… Нет. Я же с этим покончила. Поиски прекращены. А что, если… Глупости. Только не здесь. С ее-то чувством собственного достоинства. Она же говорила, что никогда не гоняется за мужчинами. Какой смысл торчать в доме того, кто разбил ей сердце. Дурацкая идея. Но рука уже сама толкает калитку. Это самая, самая, самая последняя попытка. Направляясь к крыльцу, я лихорадочно придумываю ответ на вопрос «Что вы здесь делаете?». Версия с потерявшейся собакой не годится. Может, я интересуюсь старыми домами викариев? Или я студентка архитектурного факультета? Точно! Пишу работу «Жилища религиозных деятелей». Учусь в Биркбеке. Нет, лучше, в Гарварде. Собираюсь позвонить в старый звонок, но тут вижу, что дверь незаперта. Воровато озираюсь, осторожно толкаю дверь и проскальзываю в холл. Старинный наборный паркет, стены обшиты деревянными панелями. О… Прямо напротив двери массивный стол, заваленный бумагами, а за ним сидит женщина с короткой стрижкой. – Здравствуйте, – она ничуть не удивлена, – вы на экскурсию? Экскурсию? Наконец-то повезло! Могу ходить где хочу, без всяких объяснений. Вот уж не знала, что столько людей желают осмотреть дом викария. – Конечно. Сколько это стоит? – Пять фунтов. Пять фунтов?! Да это грабеж. – Возьмите путеводитель, – предлагает она, и я машинально беру буклет и быстро направляюсь в гостиную: сплошь диваны и ковры. – Сэди? – шепчу я. – Сэди, ты здесь? – Здесь Мелори, должно быть, проводил вечера. Я вздрагиваю и оглядываюсь. Это служительница последовала за мной. – А, ясно… Очень мило. Пойду, пожалуй, дальше. – И я спешу в прилегающую столовую, которая напоминает театральные декорации из пьес, посвященных началу века. – Сэди? – Это семейная столовая… Вот привязалась. Я что, не могу осмотреть дом викария без сопровождающих? Подхожу к окну. Люди, которых я видела на крыльце, теперь бродят по саду. И никаких следов Сэди. Это тоже идиотская идея. Ее нет и здесь. Что Сэди делать в доме парня, разбившего ей сердце? Поворачиваюсь с намерением покинуть дом и чуть не врезаюсь в служительницу. – Вы, наверное, поклонница его работ? Работ? Чьих работ? – М-м-м… вроде того, – поспешно соглашаюсь я. – А как же. Большая поклонница. Просто огромная. – Заглядываю в буклет. Заголовок гласит: «Добро пожаловать в дом Сесила Мелори». Ниже изображение каких-то скал. Сесил Мелори. Он, кажется, известный художник. Может, и не Пикассо, но я точно о нем слышала. А он-то здесь при чем? – Значит, Сесил Мелори жил здесь? – спрашиваю я. – Ну разумеется, – удивляется она. – Поэтому дом реконструировали и превратили в музей. Он жил здесь до двадцать седьмого года. До двадцать седьмого года? Вот это да. Если он здесь жил, Сэди наверняка его знала. Они могли общаться. – Он был другом сына викария? Стивена Неттлтона? – Дорогая моя… – женщина явно шокирована, – вы что, не знаете, что Сесил Мелори и есть Стивен Неттлтон? Стивен – это Сесил Мелори? Сам Сесил Мелори? Я слишком обескуражена, чтобы сказать хоть что-то. – Позже он окончательно сменил имя. Вероятно, из-за разногласий с родителями. После того, как переехал во Францию… Стивен стал знаменитым художником. Как это может быть? Сэди ничего про это не говорила. А уж она прожужжала бы мне все уши. Неужели она не знала? – С родителями он так и не помирился до самой смерти. Но вы ведь знаете, что он трагически умер совсем молодым, – смотрительница скорбно качает головой. |
