|
– Ты пони-маешь, что меня могут арестовать? – «Меня могут арестовать», – передразнивает она. – Неужели тебя никогда не арестовыва-ли? – Разумеется, нет. А тебя? – И не раз! – Она хихикает. – Во-первых, как-то ночью я танцевала в городском фонтане. Это было так смешно. Пока полицейский пытался вытащить меня из воды, моя подруга Банти защелкнула на нем игрушечные наручники, и он просто рассвирепел! Она уже буквально покатывается от хохота. Нет, ну надо же быть такой идиоткой. – Уверена, это было нечто. – Тон у меня осуждающий. – Но лично я предпочла бы остаться на воле, а не подхватить какую-нибудь гадость в тюрьме. По твоей милости. – Никто тебя туда не посадит, если сочинишь историю получше, – оскорбленно фыркает Сэди. – В жизни не видела такой простофили. И рассказываешь ты сумбурно и неубедительно. Ради того, чтоб они начали расследование, стоило постараться побольше. А нам нужно выиграть время. – Но зачем? – Чтоб найти мое ожерелье, разумеется. С глухим стуком моя голова падает на стол. Когда же она угомонится? – Послушай, зачем тебе сдалось это ожерелье? Это чей-то подарок? Сэди долго молчит. – Мне подарили его родители на совершеннолетие, – наконец сообщает она. – Я была так счастлива, когда надевала его. – Это очень мило, но… – Я никогда не расставалась с ним. Никогда. – В голосе ее звучит волнение. – Для меня это самая важная вещь на свете. И она мне нужна. Сейчас она так похожа на хрупкий поникший цветок. Я уже готова от всей души посочув-ствовать и пообещать найти ожерелье, как вдруг она притворно зевает, потягивается и заявляет: – Какая скука! Вот бы сейчас потанцевать. Все мое сочувствие как ветром сдуло. Свинья неблагодарная! – Если тебе так скучно, можем продолжить твои похороны, – ядовито предлагаю я. – Только попробуй! – Почему бы и нет? Тут в комнату врывается жизнерадостная особа в форменном костюме: – Лара Лингтон? Час спустя мои так называемые «показания» записаны. Не было в моей жизни опыта ужас-нее. Настоящее позорище. Сначала я забыла название дома престарелых. Потом перепутала время, и вышло, что я преодолела расстояние в полмили за пять минут. Пришлось соврать, что я занимаюсь спортив-ной ходьбой. На ее месте я бы точно мне не поверила. Разве я похожа на спортсменку? Еще я заявила, что перед визитом в паб заскочила к своей подруге Линде. И это при том, что я не знаю ни одной Линды, но не светить же кого-то из настоящих друзей. На вопрос, а как фамилия Линды, я выпалила «Дэвис», прежде чем сообразила, что делаю. Фамилию я взяла не с потолка, а прочла на бланке показаний, который заполняла кон-стебль. Ее-то и звали Дэвис. Надо признать, констебль даже бровью не повела. Как и не сооб-щила, будет ли продолжено расследование. Просто вежливо поблагодарила и продиктовала те-лефон такси. И вскоре я почти наверняка окажусь за решеткой. Мило. Всю жизнь мечтала. Я смотрю на Сэди, которая растянулась на столе. Советы, которые она нашептывала мне в ухо, мне совершенно не помогли, как и ее путаный рассказ о том, как парочка полисменов пыта-лась задержать их с Банти, гонясь за ними «во всю мощь» по полям и лугам, и как это было «за-бавно». – Не стоит благодарности, – ворчу я. – Обращайся еще. – Спасибо, – лениво роняет она. – Хорошо. – Я беру сумку. – Тогда я пошла. Сэди стремительно взвивается в воздух: – Ты же не забудешь про мое ожерелье? – И хотела бы, да вряд ли получится. Она преграждает мне дорогу к двери. – Меня видишь только ты. |
