|
– Если вы возьметесь напечатать очерк, ты получишь всю документацию, какую только пожелаешь. Но у меня тоже есть свое условие, на котором я соглашусь продать материал «Мил-лениуму». – Даг требует, чтобы мы напечатали и его книгу, – пояснила Эрика Бергер. – Вот именно. Я хочу, чтобы ее публикация произвела впечатление разорвавшейся бомбы, а в данный момент «Миллениум» – это самый честный и смелый журнал в Швеции. Не думаю, чтобы у нас нашлось много издательств, которые решились бы сейчас выпустить книгу такого рода. – Итак, не будет книги – не будет и статьи, – подвел итог Микаэль. – По-моему, то, что мы слышали, звучит очень здорово, – сказала Малин Эрикссон. Хенри Кортес поддержал ее одобрительным бурчанием. – Статья и книга – это две разные вещи, – заметила Эрика Бергер. – В первом случае ответ-ственность за публикацию ложится на Микаэля, во втором – на автора книги. – Знаю. – Даг Свенссон кивнул. – Меня это не беспокоит. Как только выйдет книга, Миа тотчас же подаст в полицию заявление на всех лиц, которых я там называю. – Это все равно что разворошить осиное гнездо, – сказал Хенри Кортес. – Это еще не все, – подхватил Даг Свенссон. – Кроме того, я раскопал часть той сети, кото-рая зарабатывает деньги на секс-торговле. Таким образом, речь идет об организованной пре-ступности. – И кого же ты там обнаружил? – В этом-то и трагедия! Секс-мафия – это жалкое сборище шестерок. Сам не знаю, что я ожидал увидеть, начиная расследование, но в каком-то смысле мы все – или, по крайней мере, я – почему-то представляли себе, что мафия – это такая гламурная компания, обретающаяся в вер-хах общества и лихо раскатывающая в шикарных лимузинах. Наверное, такому представлению поспособствовали американские фильмы. Твоя история о Веннерстрёме, – Даг Свенссон бросил взгляд на Микаэля, – доказывает, что иногда это действительно так. Но Веннерстрём в известном смысле представлял собой исключение. Я же обнаружил шайку грубых негодяев с садистскими наклонностями, не умеющих толком читать и писать, полных идиотов в том, что касается организационных и стратегических вопросов. Отчасти они как-то связаны с байкерами и другими, более организованными кружками, но в общем и целом секс-торговлей занимается всякий грязный сброд. – Это очень хорошо видно из твоей статьи, – согласилась Эрика Бергер. – У нас есть зако-нодательные органы, полицейский корпус и органы правосудия, которые мы из года в год фи-нансируем миллионными отчислениями из наших налогов ради того, чтобы они положили конец этой секс-торговле, а они не могут найти управы даже на кучку каких-то идиотов. – Происходит вопиющее нарушение прав человека, но девчонки, которых это касается, за-нимают в обществе такое низкое положение, что находятся как бы вне правовой системы. Они не голосуют, они почти не говорят по-шведски, их словарного запаса только-только хватает на то, чтобы договариваться о цене. Девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента всех преступлений, связанных с секс-торговлей, не становятся предметом разбирательства, так как о них не поступает заявлений в полицию, по ним не предъявляется обвинений. В криминальном мире Швеции это, по-видимому, самый огромный айсберг. Если бы речь шла об ограблении банка, то такого безразличного отношения к делу невозможно даже представить себе. К сожалению, я пришел к выводу, что такого положения дел никто не потерпел бы ни дня, если бы у наших правоохранительных органов действительно было желание с ним покончить. Преступления против несовершеннолетних девчонок из Таллинна или Риги никого не интересуют. Шлюха есть шлюха – это часть системы. – И ни для кого это не секрет, – добавила Моника Нильссон. |
