— Я не собирался в тебя попадать.

Она задрала руку и склонила голову, чтобы рассмотреть свою рану поближе.

— Вроде не сильно, да?

Я позабыл ответить. Пока она глазела в другую сторону, мне выпал шанс изучить кое-что получше, чем рана. Она выкроила время, чтобы стереть с кожи кровь. Ее груди на вид были мягкие, как бархат, за исключением темных сморщенных кончиков, указывавших прямо на меня.

Отвести глаза достаточно быстро я не успел, она меня застукала.

— Тревор Бентли.

— Это же все равно ты, — сказал я, довольный своей сообразительностью. — То же самое, что плечи или лицо.

— Лжец.

Однако она не стала отворачиваться или прикрываться, так что у меня оказалась куча времени наслаждаться зрелищем, пока она накладывала повязку на свою маленькую ранку. Закончив с перевязкой, она влезла в рукава и вновь надела платье.

— Нам лучше убраться побыстрее, — заметила она. — Луна, как по заказу, большая и яркая.

— Конь по-прежнему здесь?

— Угу. Я дала ему попить. Он слегка напуган из-за вони и шныряющих вокруг койотов, но до сих пор не убежал. Давай немного отдохнем и перекусим, прежде чем двинемся отсюда.

Мы выпили еще чуть-чуть виски, съели черствых булочек и вяленой говядины, запив все это водой. Покончив с едой, Джесси скрутила сигарету, и мы перекурили, выпив еще виски.

Все это время она ни разу не позаботилась застегнуть пуговицы. Поскольку в пещере было довольно холодно, я рассудил, что она оставила их расстегнутыми ради поддержания моего духа. Очень предусмотрительно с ее стороны. Полоска неприкрытой кожи, остававшаяся спереди, помогала мне отвлечься от ран и прочих неприятностей. Каждый раз, когда она определенным образом наклонялась, я мог мельком разглядеть, что находится под платьем, и это согревало меня посильнее виски.

— Нам лучше пошевелиться, — наконец сказала она. Она перекинула седельные сумки через плечо, прицепила с другого бока флягу и с трудом выпрямилась. — Ты сможешь идти?

— Нога прострелена у тебя.

— Если понадобится, она выдержит.

Я обнаружил, что ни одна рука не работает как следует, и попытки ими пошевелить вызывают ужасную боль.

Подняться с их помощью я не мог, так что Джесси пришлось протянуть мне руку помощи. Она склонилась передо мной, подхватила меня под мышки и подняла.

Не успел я встать с пола, как у меня закружилась голова, я зашатался и обязательно упал бы, если б она не держала меня.

Вскоре я смог стоять прямо без поддержки.

— Мне нужны мои револьверы, — сообщил я ей.

— Собираешься пострелять? — усмехнулась она, но тут же заковыляла за ними. Вокруг валялось несколько револьверов, но она знала, какие из них мои. Оба раза, когда она приседала, чтобы поднять их, лицо ее искажалось гримасой, и я устыдился, что заставил ее этим заниматься. Оружие мне было нужно, а поднять его сам я был не в состоянии.

Она вернулась ко мне, лицо взмокло от боли.

— Точно те, что тебе нужны? Это лучшее, что нашлось в этом бардаке.

— Меня вполне устраивает, — сообщил я.

Один револьвер она закрепила на своем оружейном поясе, а из другого вытряхнула пустые гильзы. Подойдя поближе, она обвила меня руками. Пока она извлекала новые патроны из гнезд с изнанки моего пояса, я чувствовал тепло ее тела, прикосновение грудей, касание волос.