Когда Хитер осторожно ступила на балкон, Джошуа вздрогнул и вернулся к действительности.

 Несколько расслабил руки. Моника ушла и не собирается возвращаться. У нее теперь новая семья.

 Он повернулся к Хитер. Ему хотелось одного — забыть Монику. И еще — спокойствия.

 Но дочь не унималась:

 — Почему мама ушла от нас, отец?

 — Какого черта? Не дави на меня!

 Ее юное несчастное личико нахмурилось.

 — Почему? — Она умоляла ответить ей.

 — Из-за меня. Она считала, что от меня по-прежнему воняет зловонной канавой, в которой я вырос.

 — Она не такая.

 — Если не нравятся мои ответы, не задавай вопросы.

 — Ты всегда причиняешь мне боль, — прошептала она, — всегда.

 Не дождавшись ни звука, она зарыдала и отскочила от него, как от чудовища.

 — Хитер…

 Не оборачиваясь, она устремилась к темнеющей винтовой лестнице. Шаги стихли где-то внизу.

 Как нельзя кстати он вспомнил о Хани Родригес. Уж она бы, наверное, нашла нужные слова для взаимопонимания.

 К черту Хани Родригес! Она избегает его. Подойдя к столу, он вновь уткнулся в документы. К чему лукавить, ему хотелось еще раз повидаться с Хани.

 Приглушенный смех донесся откуда-то со стороны сада, и Джошуа взглянул вниз. Парочка влюбленных нежно обнималась на Филберт-Степс в тени пальмы. При виде их он почувствовал себя еще более одиноким среди сотен тысяч жителей этого города. Когда он оторвал взгляд от парочки, то заметил свет в квартире, где жила Хани.

 Ему захотелось позвонить ей, услышать голос, поговорить — хотя бы еще разок.

 Он судорожно сжал телефонную трубку. Потом положил ее в гнездо аппарата и достал из ящика стола тонкую черную книжечку. Вместо Хани он позвонил Симоне и попросил ее приехать вечером следующего дня, в надежде, что это поможет ему забыть о женщине, которую он действительно хочет.

 Встреча с Симоной была последней безрадостной точкой в конце безотрадной, тяжелой недели.

 Вместо того чтобы уложить в постель, Джошуа отвез ее домой сразу после ужина. На следующее утро он отослал ей дорогостоящий подарок: в черный бархатный футлярчик, где было ожерелье, он вложил карточку со словами прощания и решительно защелкнул крышку.

 Симона позвонила тотчас, как получила драгоценность.

 Но не затем, чтобы поблагодарить.

 — Кто эта счастливая девчонка? — голос был приглушенный, озадаченный.

 — Моя дочь вернулась домой.

 — Ну, дочь здесь ни при чем. Ты стал другим.

 — В каком смысле?

 Она грубовато засмеялась.

 — Ты не так уверен в себе. Возможно, дружок, на этот раз ты встретил кого-то себе под стать. Мне бы хотелось ее повидать…

 В темном костюме со скромным галстуком Джошуа прошел в свой офис. Ему хотелось двигаться быстро, чтобы его не останавливали. Не стоило ворошить прошлое, тем более думать о женщине, которая совсем ему не подходила.

 Он нетерпеливо взглянул на часы. Должна была состояться встреча с Миднайтом, на которой они предполагали обсудить реальные шаги по приобретению акций Уатта. Но Миднайт запаздывал. Наконец он появился.

 — Ты опоздал.

 — Меня оштрафовали. Коп прочитал мне целую лекцию. Потом еще нужно было заехать в отель. — Миднайт расстегнул молнию на черной кожаной куртке и бросил ее на стул.