— Ах вы, глупышка, неужели вы думаете, что я оставлю вас одну в этом месте?

 — Правда, Джошуа, я не нуждаюсь в вашей опеке. И после услышанного… — Она побледнела, держалась натянуто, а сердце отчаянно колотилось. Я проглотила всю эту чушь, и теперь мне придется ее переварить. Нужна пауза. Я полагаю, пока вы будете заняты мщением, у вас не будет времени на меня.

 Он выхватил ящик из ее рук.

 — Времени у меня достаточно.

 Она пыталась сопротивляться.

 — Послушайте, это уже ни в какие ворота не лезет.

 — Я сказал, что не оставлю вас здесь одну.

 В ответ ее зеленые глаза прищурились.

 — Вас что, невозможно победить?

 — Нет, если я чего-то очень хочу, — спокойно ответил он, а в темных глазах читался вызов.

 — Послушайте, в прошлую субботу я изложила вам все четко и ясно.

 — Слишком ясно! — он слегка покривился, вспоминая ее отказ. — Не обольщайтесь. Я не собираюсь ничего предпринимать.., в этом смысле.

 Она взяла с заднего сиденья другой ящик и в напряженном молчании направилась к школе. Джошуа натянуто улыбнулся, забрал еще несколько ящиков и отправился следом.

 Поставив ящики на одну из парт в пустом классе, он уже собирался идти за другими, когда ее дрожащий голос заставил его остановиться:

 — Странно, что вы сейчас там же, где и я.

 Им овладело желание подойти, дотронуться до нее, заключить в объятия. Но разумнее было остановиться, поэтому он поспешил оставить ее и вернулся к машине за другими вещами. Около часа она раскладывала книжки по полкам, наводя порядок.

 Когда все было разложено, она присела за стол, чтобы заполнить журнал. Он же, не зная, чем заняться, вышел в холл, чтобы напиться воды из фонтанчика.

 Ее ошибкой было последовать за ним.

 Она стояла у него за спиной — так близко, что нельзя было не различить волнующего запаха духов. Когда он напился, то уступил ей место, наблюдая, как она грациозно склонилась над фарфоровым фонтанчиком.

 Безотчетное желание коснуться ее победило.

 Одной рукой он неожиданно обхватил ее талию и прижал к себе: ее мягкость и податливость возбуждали. Она от неожиданности поперхнулась, и тут он склонился к ней, шепча в ухо:

 — Детка, если я прощу тебя за прошлую субботу, ты уступишь?

 — Вы же сказали, что я буду в безопасности, если позволю вам остаться.

 — Если это единственная ложь, которую мы наплели друг другу, то куда ни шло, — заметил он, явно не собираясь уступать.

 Она побледнела. Теперь уже он удерживал ее двумя руками и прижимал к себе все крепче. Ее теплые ноги оказались между его мускулистыми бедрами.

 Происходящее его развеселило — это можно было заключить по выражению лица, но он все-таки отпустил ее, медленно разжимая руки. Хани долго не могла прийти в себя. В ушах звучал стук его сердца. Вывернувшись, она бросилась в классную комнату. Пыталась отдышаться и при этом собирала тетрадки с парты. Джошуа встал в дверях.

 Он закрывал ей единственный путь к спасению.

 Как бы между прочим Джошуа щелкнул внутренним запором двери. Ее испуганный возглас громко раздался в пустой комнате.

 Он самодовольно усмехнулся. Их взгляды встретились: ее — преисполнен нервного ожидания, его — нетерпеливого желания.

 — Джошуа, нет…

 Он шагнул к ней.

 — Да.

 — Не сейчас. Не здесь.

 — Сейчас, — с хрипотцой шептал он, — здесь.