Ей не удалось долго пятиться — куда вырваться из силков? Он прижал ее к классной доске.

 — Я же говорил, что соседство со мной опасно.

 — Вам одно нужно — уложить меня в постель.

 — А что, это разве ужасно? — Его хрипловатый голос звучал мягко и настораживающе.

 Ее охватила паника, но всякий раз, когда ее нога попадала между его бедер, это лишь разжигало страстность, переходящую в неистовство. Казалось невероятным, что он мог так желать женщину.

 Его тело напряглось.

 — Малышка, если тебе не терпится, то прекрати брыкаться, — голос звучал свирепо и прерывисто. — Ты только заводишь.

 — Ты и твоя низкая натура, твой эгоизм, стремление отомстить мне ненавистны. Я не хочу тебя видеть. Ты что, еще не понял? — невольно вырвалось у нее.

 — Строишь из себя благородную?

 — Уйди из моей жизни. — А во взгляде ее читалось совсем противоположное.

 — Ты действительно этого хочешь? — Пальцами он гладил ее шею, а затем с легкостью стал расстегивать пуговки на зеленой трикотажной кофте. Рука скользнула под бюстгальтер: теперь он сжимал ее грудь, теребил бархатистый сосок, пока тот не стал упругим. Он опять засмеялся, видя быстрый, непроизвольный отклик ее тела. — Да ты лгунья.

 Если бы ты и вправду не хотела впускать меня в свою жизнь, то не переселилась бы на мой Холм после предостережения.

 — Твой Холм? А ты извращенный распутник… После того как он растревожил ее сосок, голос Хани совсем ослабел.

 — Я никогда и не стремился казаться совершенством.

 — Пожалуйста.., не надо… — встревоженно лепетала она, чувствуя, что его рука уже поглаживала живот, а он то и дело судорожно прижимал ее к себе. Яростно она впилась ноготками в его мускулистые руки и еще раз попыталась оттолкнуть. И все же он понимал, что это не всерьез.

 — Ты могла улизнуть, когда я давал тебе шанс это сделать. — Все в нем выдавало крайнее возбуждение. Ноздри напряглись. — Ты меня уже изучила.

 Рано или поздно я получу, что желаю. Я хочу тебя.

 — Не правда. Не верю.

 — Да, я хочу тебя. — Он наклонил голову, так что она уткнулась в шевелюру черных волос. Хотела вновь отвернуться, но он удержал ее за подбородок. Потом прильнул к губам: его язык скользнул по припухлой нижней губе, требуя впустить. Его настойчивый поцелуй показался бесконечным для них обоих. Завладеть ее губами и языком оказалось проще. — Ты прекрасна, прекрасна, — шептал он. Ответь мне.

 Их уста вновь соединились, а языки продолжили взаимную атаку. Медленно, но неотвратимо его глубокие поцелуи разожгли в ней тот же жар страсти.

 — Джошуа. Мне кажется, я перечеркиваю свою прошлую жизнь, но не могу остановиться.

 — Я не собираюсь причинить тебе боль, — страстно шептал он.

 Неуверенно она коснулась его иссиня-черных волос. Ноготком шаловливо провела по щеке и скуле. Затем обвила руками шею и податливо выгнула тело, отдавая всю себя в его власть. Теперь она пускалась с ним в опасное путешествие.

 Все, окружавшее их, померкло. Он нашептывал ей нежные слова, которые не говорил ни одной женщине. Он чувствовал незнакомое волнение. Хани пыталась что-то сказать, но их уста вновь сомкнулись. Побуждая ее опуститься вниз, окунуться все глубже в водоворот страсти, он чувствовал, что теряет нечто от себя самого.

 — Я боюсь, — прошептала Хани. Странно, но и он чего-то опасался. Трепещущие от страсти, они опустились на пол.