-  Это хорошо, - говорит Элия, и добавляет, точно не веря, - я рад.

    Губернатор Лауреску пожимает протянутую руку.

    -  Есть много причин.

    -  Мы с вами обсуждали их неделю. Иван Михайлович!

    Второе рукопожатие размыкается; хозяева двух планет, двух человеческих колоний, Седьмой Терры и Второй Земли, оборачиваются к ксенологу, работающему «по людям».

    -  Дайте отмашку, - просит Ценкович.

    Кхину не приходится долго озираться. Корректоры появляются тогда, когда больше всего нужны. Если, конечно, хотят этого.

    Слишком юные, вызывающе одетые, не внушающие доверия - впрочем, не внушающие и опасений - особисты Райского Сада.

    -  Ознакомились? - спрашивает Батя.

    Птиц кивает.

    -  Этот вон, - указывает подбородком на офицера перед щитами, ухмыляется, - чуть пинками не погнал. Благо, хоть Север на человека похож, разъяснил ситуацию…

    Ценкович посмеивается, щуря черные ассирийские глаза. Райские дети все сплетники, Васильев главный, а цепочка коротка - Мультяшка, Ландыш, Синий Птиц. Пусть Лауреску хранит иллюзию, что он принимал решение и вершил судьбы Ареала. Пусть Нараян Джай думает, что его воспоминания о любимой бабушке повлияли на ход истории. Результаты официального визита триумвиров Урала на Землю-2 пела местра Надеждина, ведущий специалист Райского Сада.

    Непревзойденный мастер.

    -  Ну? - торопит Кхин. Он не умеет читать по глазам, тем более по наглым и цветокорректированным; Элии объяснения уже не требуются.

    -  А мы всё, - просто говорит Васильев.

    И стоит, опираясь на глянцевый черный бок правительственной машины, сияя белой рубашкой и белозубой рекламной улыбкой, набросив на плечо снятый по жаре пиджак, синеглазый и белокурый, постчеловек.

    -  Стреляют!

    До сих пор губернатор Терры тщательно скрывал недоумение. Семитерранин что-то говорил насчет времени: стоит промедлить, и штурм уже не понадобится, именно этого добивается Земля. Что он делал, как не тянул время?!

    И вот, пожалуйста - начали стрелять.

    У Лауреску нет сомнений: по неизвестной причине террористы решили ускорить процесс. Многим из заложников-больных оставалось несколько часов жизни, но куда-то заторопились подчиненные Эмиза Флореса, и от здания столовой доносятся короткие очереди.

    Джай срывается с места, бежит к пункту связи.

    -  Всё, - вслед за крашеным мальчишкой-семитерранином, непонятно зачем нужным здесь, повторяет Ценкович, но в голосе его нет обреченности, отчаяния, гнева, которых можно было бы ожидать - ведь операция провалилась, третий триумвир Урала мертва!

    Ценкович доволен.

    -  Полковник! - окликает Кхин. - Готовьтесь начать штурм. В пределах десяти минут.

    -  Что? - невольно произносит губернатор.

    «Это не люди, - приходит на ум. - Это дьявол знает кто». В фантасмагорическом пространстве, куда нежданно угодил старый, опытный администратор Лауреску, возможно все; уж не переговариваются ли уральцы мыслями? Что-то определенно ускользнуло от него, какое-то звено логической цепочки, какая-то реплика, долженствующая все объяснить.

    -  Привыкайте, любезнейший местер Лауреску, - иронизирует ксенолог. - Вы теперь с нами, а у нас случается всякое.

    -  Объяснитесь, наконец, уважаемый местер Ценкович!

    -  Состав группы, - уходя к Джаю, бросает премьер-министр Седьмой Терры, и Лауреску чувствует себя так, будто ушибся о дверь.