|
.. Ах, знали б вы, как меня однажды в Нижнем на ярмарке облапошили, карманы вывернули... Расскажу при случае, когда с нами не будет Вячеслава Яковлевича, - а то, чего доброго, и в самом деле годков через десяток раскроешь его роман, да всех нас и узнаешь... - Ну, знаете ли! - покрутил головой Лямпе. - Я ж говорю - винюсь и каюсь! - с очаровательным простодушием развел руками Иванихин. - Кто виноват, что Варшавская губерния к нам поставляет.., субчиков. - Неужели она одна? - Да нет, пожалуй, - серьезно сказал Иванихин. - Те, что мне молодому в Нижнем дурманчику сыпанули в шампань, "граф" с "князем", были не Варшавской, а, если память не изменяет, как раз Курской губернии... Ну, мировая? - Мировая, - кивнул Лямпе, остывая. - Вот и прекрасно. Финогеныч, достань-ка непочатую Шустова. Ехать нам еще и ехать... - Он, полузакрыв глаза, какое-то время следил, как проворно хлопочет Буторин, потом произнес серьезно: - Я, Леонид Карлович, если отбросить шутки, имею веские причины быть недовольным этими нашими богатырями в лазоревых фуражках. Накипело... Вам, российскому жителю, этого не понять. У вас, в центральных губерниях, т а к не шалят. А у меня, да будет вам известно, в тайге трижды грабили караваны, отправляемые с приисков в губернию. Золотые караваны, сударь, ясно вам? С россыпным самородным золотишком. Добычу разбойнички считали многими пудами... Пудами, Леонид Карлович! - Бог ты мой! - в этом вскрике была вся немецкая душа, уязвленная вопиющим непорядком. - Но ведь есть же полиция... - Полиция? - дыша коньяком, горько усмехнулся Иванихин. - А вы, Леонид Карлович, осушите-ка рюмочку, поставьте ее, чтоб не мешала, да загибайте пальцы! Полиция у нас есть. Общая и жандармская, наружная и политическая, конная и пешая, городская и уездная, сыскная, фабричная, железнодорожная, портовая, речная и горная. Что, пальчиков не хватает? То-то! Я ведь еще не упомянул полицию волостную и сельскую, стражу лесную и полевую, а также казачков с жандармскими частями... Полиции - словно блох на барбоске! А золото цапают пудами! Вообще-то, строго говоря, с тех самых пор, как золото попечатано казенной печатью и уложено в повозки для отправки в губернию, оно уже не мое, а казны.., только мне-то, поверьте, от сих юридических выкрутасов ничуть не легче. Возле моих приисков шалят, на моих просторах! Помимо прочего, это еще и неприкрытый ущерб для имени, для Иванихина! - Ужасно, - согласился Лямпе. - И ничего нельзя поделать? - А вот извольте-с! Наша доблестная полиция вкупе о доблестной жандармерией руками разводят! Таежные, мол, необозримости, трудности с агентурою... И все такое прочее. А эти - цапают! Трижды за это лето! Я бы еще понял как-то, будь на дворе пятый год, не к ночи помянут. Тогда, действительно, имел место такой разгул всевозможного бандитского элемента, что и в светлое будущее не верилось совершенно... Но теперь-то, слава Богу, - девятьсот восьмой! Приструнили за три годочка, так, что вспомнить приятно... Девятьсот восьмой на дворе. Вот только полиция с жандармами в моем случае столь бессильны, словно пятый год и не кончался вовсе... - Он зло хрустнул пальцами. - Накипело, сударь, слов нет... - Костенька, подожди, переловят... - робко подал голос Буторин. - Переловят, - печально усмехнулся Иванихин. |
