Северо-западный берег острова — скалистый, опасный для судоходства, но отличный для рыбалки; там есть подводная пещера, видимая только во время отлива, идеально подходящая для королевства Пинкойи, одного из немногих добрых существ в ужасающей чилотской мифологии, потому что она помогаеттерпящим бедствие рыбакам и морякам. Это красивая девочка-подросток с длинными волосами, одетая в морские водоросли, и если она танцует лицом к морю, рыбалка будет хорошей, но если она глядит на пляж, улов будет скудным, и придётся искать другое место, чтобы забрасывать сети. Так как её почтиникто не видел, эта информация бесполезна. Если Пинкойя где-либо и появляется, нужно закрытьглаза и бежать в противоположном направлении, потому что она соблазняет похотливых иутаскивает их на дно моря.

От деревни до грота всего двадцать пять минут ходьбы в прочной обуви и с хорошим настроением по обрывистой и восходящей тропе. На холмерастут одинокие араукарии, возвышающие над пейзажем, а с вершиныоткрывается пасторальный вид на море, небо и необитаемые островки. Некоторые из них разделены такими узкими каналами, что во время отлива можно докричаться с одного берега до другого. С холма грот выглядит как большой беззубый рот. Можно спуститься, оцарапавшись о скалы, покрытые испражнениями чаек, рискуя покалечиться, или поплыть вокруг побережья острова на каяке, если только вам известно о воде и скалах. Требуется некоторое воображение, чтобы оценить подводный дворец Пинкойи, потомучто за поганым ртом колдуньиничего не видно.Раньше некоторые немецкие туристы пытались заплыть как можно глубже в пещеру, нополицейскиеэто запретили из-за коварных течений. Нас не устраивает, что иностранцы приезжают сюда, чтобы утонуть.

Мне сказали, что январь и февраль — жаркие и сухие месяцы в этих широтах, но, должно быть, сейчас идёт какое-то странное лето, потому что постоянно льёт дождь. Дни длинные, солнце ещё не спешит садиться.

Я купаюсь в море, несмотря на предупреждения Эдувигис о течениях, хищных лососях, сбежавших из клеток, и Мильялобо, существе из чилотской мифологии, наполовину человеке, наполовину морском волке, покрытом золотистой шерстью и способном утащить меня во время прилива. К этому списку несчастий Мануэль добавляет переохлаждение; он говорит, что только легкомысленной американке придёт в голову купаться в этих холодных водах без резинового костюма. Вообще-то я не видела, чтобы кто-нибудь залезал в море ради удовольствия. «Холодная вода хороша для здоровья», — уверяла моя Нини, когда в особняке в Беркли не работал водонагреватель, а это происходило два или три раза в неделю. В прошлом году я достаточно жестоко обращалась со своим телом и могла бы умереть, лёжа на улице; здесь же я выздоравливаю, а для этого нет ничего лучше, чем купание в море. Я лишь боюсь снова подхватить цистит, но пока у меня всё хорошо.

Вместе с Мануэлем я объехала другие острова и деревни, чтобы побеседовать с живущими там представителями древних племён, и уже имею общее представление об архипелаге, хотя и на юг я бы тоже отправилась. Город Кастро — это сердце Исла-Гранде с более чем сорока тысячами жителей и оживлённой торговлей. Оживлённая — несколько преувеличенное определение, но,после того, как я прожила здесь шесть недель, Кастро уже начинает напоминать Нью-Йорк. Город выдаётся в море, с деревянными домами на сваях по всему берегу, окрашенными в смелые цвета, чтобы радовать душу длительными зимами, когда небо и вода становятся серыми. Там у Мануэля есть свой счёт в банке, зубной врач и парикмахер, там он ходит за покупками в магазин, заказывает и получает книги в книжной лавке.

Когда море неспокойно и нам не удаётся вернуться домой, мы остаёмся в трактире одной австрийской дамы, огромная задница и округлая грудь которой заставляют Мануэля краснеть, и наедаемся свининой и яблочным штруделем. Здесь живёт мало австрийцев, а вот немцев более чем достаточно. Иммиграционная политика этой страны была крайне расистской: никаких азиатов, негров или индейцев, только белые европейцы.