Мы совершили специальную поездку, чтобы Мануэль познакомил меня с отцом Лусиано Лионом, огромным стариком, несколько раз сидевшим в тюрьме во времена военной диктатуры1973—1989 годов за то, что защищал гонимых. Ватикан, устав наказывать бунтаря, отправил его на пенсию в отдалённую деревню Чилоэ, но старый воин и здесь негодует. Когда Лусианоисполнилось восемьдесят лет, со всех островов к нему приплыли почитатели, а из Сантьяго приехало двадцать автобусов с прихожанами; праздник продлился два дня на площадке перед церковью с жареными ягнятами и цыплятами, пирожками и вином, льющимся рекой. Это было чудо умножения хлебов, потому что люди всё прибывали, а еда всё не кончалась. Пьяницы из Сантьяго заночевали на кладбище, не обращая внимания на неупокоенные души.

Небольшой дом священника охранялся гордым петухом с радужнымиперьями, кукарекающим на крыше и внушительным неостриженным ягнёнком, что, точно мёртвый, лежал на пороге. Мы были вынуждены входить через кухонную дверь. Этот баран с соответствующим именем Мафусаил столько лет избегал участи стать рагу, что едва мог передвигаться от старости.

— Что ты здесь делаешь так далеко от своего дома, девочка? — было приветствием отцаЛиона.

— Спасаюсь от власти, — ответила я ему вполне серьёзно, на что он рассмеялся.

— Я провёл шестнадцать лет, делая то же самое, и, если честно, я скучаю по прежним временам.

Он дружит с Мануэлем Ариасом с 1975 года, когда оба были высланы на Чилоэ. «Депортация, или высылка, как это называется в Чили, очень строгое наказание, хотя и менее строгое, нежели ссылка, потому что заключённый, по крайней мере, находится в своей стране»,— пояснил он мне.

— Нас отправили подальше от семьи, в негостеприимное место, где мы были одни, без денег и работы, преследуемые полицией. Нам с Мануэлем повезло, потому что мы попали на Чилоэ, где люди нас встретили приветливо. Ты не поверишь, девочка, но господин Лионель Шнейк, который ненавидел левых больше, чем самого дьявола, дал нам жильё.

В этом доме Мануэль познакомился с Бланкой, дочерью его доброго хозяина. Бланке было немногим более двадцати лет, она была помолвлена, а слава о красоте девушки передавалась из уст в уста, привлекая толпы поклонников, не робеющих даже перед женихом.

Мануэль пробыл год на Чилоэ, зарабатывая на жизнь плотницким ремеслом и ловя рыбу, а между делом читал об увлекательной истории и мифологии архипелага, никуда не переезжая из Кастро, где он должен был ежедневно являться в полицию и расписываться в книге высланных. Несмотря на обстоятельства, он проникся Чилоэ: ему хотелось объехать это место полностью, изучить его и рассказать о нём. Вот почему после долгого скитания по миру он вернулся сюда, чтобы закончить здесь свои дни. По завершении сроков высылки, Мануэль смог отправиться в Австралию, одну из стран, принявших чилийских беженцев, где его ждала жена. Я была удивлена, что у Мануэля есть семья, поскольку он никогда о ней не упоминал. Оказывается, он был дважды женат, не имел детей, давно развёлся с обеими жёнами, и ни одна из них не живёт в Чили.

— За что тебя выслали, Мануэль? — спросила я его.

— Военные закрыли факультет социальных наук, где я был профессором, посчитав тот притоном коммунизма. Они арестовали многих профессоров и студентов, а некоторых даже убили.

— Ты был арестован?

— Да.

— А моя Нини? Ты знаешь, арестовывали ли её?

— Нет, её нет.