Мне было десять лет, когда мой отец снова женился. Он никогда не знакомил нас ни с одной из своих возлюбленных, и так отстаивал преимущества свободы, что мы не ожидали, что он когда-нибудь от неё откажется. Однажды он объявил, что пригласит на ужин подругу, и моя Нини, годами тайно искавшая ему невесту, думала произвести на неё хорошее впечатление, в то время как я готовилась на неё напасть. Это вызвало безумную активность в доме: моя Нини наняла профессиональных уборщиков, наполнивших воздух запахом отбеливателя и гардений, и призадумалась над марокканским рецептом курицы с корицей — на вкус это блюдо скорее напоминало десерт. Мой Попо записал подборку своих любимых произведений, чтобы создать музыкальное сопровождение, показавшееся лично мне музыкой зубных врачей.

Мой отец, которого мы не видели на протяжении двух недель, появился в назначенный вечер вместе со Сьюзен, веснушчатой и плохо одетой блондинкой,удивившей нас, потому что мы думали, что ему нравятся гламурные девушки наподобиеМарты Оттер (пока та полностью не окунулась в материнство и домашнюю жизнь в Оденсе). За считанные минуты Сьюзен покорила моих бабушку и дедушку своей простотой, но это был не мой случай: я встретила её настолько неприветливо, что моя Нини увлекла меня из комнаты на кухню под предлогом подачи на стол курицы и пригрозила мне пощёчиной, если я не изменю своё поведение. После еды мой Попо совершил невозможное: он пригласил Сьюзен в астрономическую башню, куда не брал никого, кроме меня. Там они вдвоём провели длительное время, глядя на небо, в то время как бабушка с отцом обвиняли меня в наглости.

Несколько месяцев спустя мой отец и Сьюзен поженились, устроив неформальную церемонию на пляже. Это вышло из моды ещё десять лет назад, но так пожелала невеста. Мой Попо предпочёл бы что-то более удобное, но моя Нини чувствовала себя как рыба в воде. Свадебную церемонию провёл друг Сьюзен, получивший по почте лицензию Всемирной Церкви. Меня вынудили на ней присутствовать, но я отказалась дарить кольца и одеваться феей, как того требовала моя бабушка. Мой отец надел белый костюм в стиле Мао, который не соответствовал ни его характеру, ни политическим предпочтениям, а Сьюзен — пышную рубашку и пояс из полевых цветов, тоже, надо сказать, старомодные. Присутствующие, стоя на песке, с туфлями в руках, выдержали полчаса тумана и вкрадчивых советов официанта. Затем был приём в яхт-клубе на том же пляже, и участники застолья танцевали и пили до полуночи, в то время как я закрылась в «фольксвагене» своих бабушки и дедушки и высунула нос, когда добрый О'Келли приехал с кусочком торта для меня в своём инвалидном кресле-коляске с электроприводом.

Мои бабушка и дедушка требовали, чтобы молодожёны жили с нами, ведь у нас было много места, но мой отец снимал в том же районе домик, который уместился бы в кухне его матери, потому что не мог оплачивать что-то лучшее. Пилоты много работают, мало зарабатывают и всегда уставшие; это не завидная профессия. Переселившись, мой отец решил, что я должна жить с ними, и мои истерики как не смягчили его, так не смутили и Сьюзен, которую, как мне показалось на первый взгляд, легко запугать. Она была беспристрастной девушкой, в ровном настроении, всегда готовой помочь, однако без агрессивного сострадания моей Нини, которая обычно оскорбляет самих благодетелей.

Теперь я понимаю, что у Сьюзен была неблагодарная задача взять на себя заботу о соплячке, воспитанной стариками, избалованной и ненормальной, переваривающей лишь белые продукты питания — рис, кукурузные хлопья, хлеб в нарезке, бананы, и вдобавок проводить бессонные ночи. Вместо того, чтобы заставлять меня есть традиционными способами, она готовила мне грудкуиндейки с кремом Шантильи, цветную капусту с кокосовым мороженым и другие смелые сочетания до тех пор, пока я постепенно не перешла от белого к бежевому —хумус, некоторые виды зерновых, кофе с молоком,— а далее к цветам с большей индивидуальностью, таким как некоторые оттенки зелёного, оранжевого и ярко-красного,до тех пор, пока не дошла до свёклы.