— Я буду жить со своей бабушкой.

— Твоя бабуля уже не в том возрасте чтобы…

— Ты не знаешь её, Анджи! У неё энергии как у Мадонны! И перестань называть её бабулей, потому что её кличка Дон Корлеоне, как у Крёстного Отца. Моя Нини воспитала меня подзатыльниками, какая ещё структуратебе нужна?

— Не будем обсуждать твою бабушку, Майя. Ещё два или три месяца здесь могут стать решающими для твоего будущего. Подумай об этом, прежде чем мне ответить.

Тогда я поняла, что мой отец заключил с ней договор. Мы с ним никогда не были очень близки, в моём детстве папа практически отсутствовал, ему удавалось находиться далеко, пока моя Нини и мой Попо боролись со мной. Когда умер мой дедушка и отношения между нами стали ужасными, он поместил меня в интернат штата Орегон и умыл руки. Сейчас у него был рейс на Ближний Восток, очень удачный для него. И зачем только этот человек завёл меня? Ему следовало быть осмотрительнее в отношениях с принцессой Лапландии, раз ни один из них не хотел детей. Полагаю, в те времена тоже были презервативы. Всё это молнией пронеслось у меня в голове, и я быстро пришла к выводу, что бесполезно бросать ему вызов или пытаться договориться — ведь он упрямый как осёл, когда что-то приходит ему в голову, нужно будет найти другое решение. Мне было восемнадцать лет, и по закону он не мог заставить меня остаться в академии; поэтому отец заручился поддержкой Анджи, мнение которой имело вес специалиста. Если бы я взбунтовалась, это было бы проинтерпретировано как проблемы с поведением, и по заключениюместного психотерапевта меня могли бы удерживать силой здесь либо в другом похожем месте. Я приняла предложение Анджи с такой быстротой, что кто-то и менее уверенный в своей компетентности, стал бы меня подозревать, поэтому я немедленно начала готовиться к отложенному ранее побегу.

На второй неделе июня, спустя несколько дней после моей прогулки среди сосен с Анджи, кто-то из учеников, куря в тренажёрном зале, устроил пожар. Забытый окурок поджёг коврик, и огонь достиг потолка, прежде чем прозвучал сигнал тревоги. Ничего столь же ужасного и забавного не происходило в академии с момента её основания. Пока инструкторы и садовники подсоединяли шланги, учащиеся воспользовались возможностью, чтобы повеселиться на празднике прыжков и криков, высвобождая энергию, накопленную за месяцы самоанализа, и, когда сюда, наконец, прибыли пожарные и полиция, перед ними открылась удивительная картина, подтверждающая широко распространённый слух, что это место было убежищем бесноватых. Огонь распространялся, угрожая ближайшим лесам, и пожарные попросилиподкрепления у авиации. Это лишь усилило маниакальную эйфорию парней, бегавших под струями химической пены и глухих к приказам руководства заведения.

Стояло великолепное утро. Прежде чем дым от пожара затуманил небо, воздух был тёплым и чистым, идеальным для моего побега. Сначала я должна была спасти викуний, о которых все забыли в суматохе, и я потеряла полчаса, пытаясь их перенести:ноги бедных животных заплетались, настолько они испугались запаха гари. В конце концов, мне пришло в голову смочить пару футболок и накрыть им головы, таким способом мне удалось дотащить викуний до теннисного корта, где я оставила их привязанными и накрытыми капюшонами. Затем я отправилась в свою спальню, побросала в рюкзак всё необходимое: фотографию моего Попо, кое-что из одежды, два энергетических батончика и бутылку воды, — надела свои лучшие кроссовки и побежала в лес. Это не было внезапным порывом, я ждала подобной возможности долгое время, но когда настал нужный момент, я убежала безо всякого разумного плана, без документов, денег или карты, лишь с сумасшедшей идеей исчезнуть на несколько дней и неожиданно напугать своего отца.

Анджи потребовалось сорок восемь часов, чтобы сообщить моей семье, потому что считалось нормальным, если воспитанники заведения время от времени исчезали.