«Калеуче» отказала Хуанито Корралесу по прозвищу Карлик из-за его хилости, хотя он бегает как заяц и не боится ударов мяча. Дети зло шутят над ним, и, если могут, даже бьют. Самый старший ученик, Педро Пеланчугай, несколько раз оставался на второй год, и общее мнение таково: он должен зарабатывать на жизнь рыбалкой со своими дядями, вместо того, чтобы тратить остатки мозга на изучение чисел и букв, которые ему мало помогут. Он —индеец уильиче, плотный, смуглый, упрямый и терпеливый, хороший парень, но все его боятся, потому что, в конце концов, выйдя из себя, он наступает, как трактор. Тётя Бланка поручила ему защищать Хуанито. «Почему я?» — заикаясь, спросил он, смотря себе под ноги. «Потому что ты самый сильный». Она тут же вызвала Хуанито и поручила ему помочь Педро с домашним заданием. «Почему я? — заикаясь, задал вопрос Хуанито, вообще редко разговаривающий. —«Потому что ты самый умный». Этим мудрым решением она устранила проблему издевательства над одним и плохих оценок другого, и, кроме того, наладила крепкую дружбу между мальчишками, ставшими ко взаимному удобству неразлучными товарищами.

В полдень я помогаю подавать обед, предоставляемый Министерством образования: цыплёнок или рыба, картошка, овощи, десерт и стакан молока. Тётя Бланка говорит, что для некоторых детей это единственный приём пищи за день, но на нашем острове всё немного не так: мы бедные, но еды нам хватает. Моя смена заканчивается после обеда; тогда я ухожу домой, чтобы поработать пару часов с Мануэлем, а оставшуюся часть дня я свободна. По пятницам тётя Бланка награждает трёх учеников с лучшим поведением за неделю жёлтой бумажечкой, подписанной ею, дающей право на купание в джакузи, иными словами, в деревянной бочкес горячей водой дяди Мануэля. Дома мы даём награждённым детям чашку какао и испечённые мной лепёшки, заставляем их вымыться в душе, а затем они могут играть в джакузи, пока не стемнеет.

Та ночь в Орегоне оставила на мне неизгладимый след. Я исчезла из академии и бежала весь день по лесу без плана, не имея в голове никакого желания, кроме как ранить отца и освободиться от терапевтов и их групповых сессий, я была сыта по горло их слащавой любезностью и отвратительной настойчивостью в желании исследовать мой ум. Я хотела быть нормальной и больше ничего.

Я проснулась от света быстро проехавшей машины и побежала, спотыкаясь о кусты и корни, попутно раздвигая ветви сосен на моём пути, но когда я, наконец, нашла дорогу, находившуюся менее чем в пятидесяти метрах, огни исчезли. Луна освещала жёлтую полосу, разделяющую шоссе. Я поняла, что будут проезжать и другие машины, потому как было ещё относительно рано, и не ошиблась: вскоре я услышала шум мощного двигателя и увидела вдалеке свечение двух фар, что при приближении оказались летящим по шоссе гигантским грузовиком с двумя флагами, каждое колесо которого было с меня ростом. Я бросилась вперёд, делая руками отчаянные жесты. Водитель, удивлённый столь неожиданным видением, резко затормозил, отчего и я была вынуждена резко отскочить, потому что прежде чем остановиться, огромная масса грузовика проехала по инерции метров двадцать. Я побежала к машине. Шофёр высунул голову из окошка и сверху донизу осветил меня фонариком, изучая меня, а заодно размышляя, могу ли я быть приманкой банды — ведь это не первый раз, когда что-то подобное происходит с дальнобойщиком.