Микки открыла банку «Будвайзера».

— Они думают, что экономика катится в тартарары.

— Кто думает, дорогая?

— Все, с кем я говорила насчет работы.

Поставив миску салата на стол, Дженева начала резать поджаренные куриные грудки для сандвичей.

— Просто тебе попадались пессимисты. Для одних экономика всегда катится в тартарары, тогда как другие всем довольны. Ты обязательно найдешь работу, сладенькая.

Ледяное пиво успокаивало.

— Как тебе удается всегда пребывать в радужном настроении?

— Легко, — не отрываясь от куриных грудок, ответила Дженева. — Для этого достаточно оглядеться вокруг.

Микки огляделась.

— Извини, тетя Джен, но я вижу маленькую кухню старого трейлера, по которому давно уже плачет свалка.

— Тогда ты не знаешь, куда смотреть, сладенькая. В холодильнике тарелочка с огурцами, оливки, миска с картофельным салатом, кое-что еще. Тебя не затруднит поставить все это на стол?

Доставая из холодильника сыр, Микки спросила:

— Ты ждешь в гости футбольную команду или как?

Дженева поставила на стол нарезанные куриные грудки.

— Разве ты не заметила... стол сервирован на троих.

— Так у нас к обеду гость?

Ей ответил стук. Дверь в кухню была открыта, чтобы улучшить циркуляцию воздуха, поэтому Лайлани постучала в дверной косяк.

— Заходи, заходи, это солнце тебя сожжет! — крикнула тетя Дженева, словно приглашала девочку не в печь-трейлер, а в прохладный оазис.

Подсвеченная сзади клонящимся к горизонту солнцем, в шортах цвета хаки и белой футболке с маленьким зеленым сердечком на груди, Лайлани вошла, позвякивая стальным ортопедическим аппаратом на левой ноге, хотя три ступеньки она преодолела бесшумно.

И Микки вдруг поняла, что ее безуспешные поиски работы — сущая ерунда в сравнении с тем, что выпало на долю этой девочки. Так что не ей называть прожитый день гнусным. Потому-то это слово так и покоробило тетю Дженеву. В общем, с появлением девочки-инвалида Микки, к своему изумлению, вновь ощутила то самое радостное ожидание перемен, которое, после приезда в трейлерный городок, не позволяло ей с головой уйти в пучину жалости к себе.

— Миссис Ди, — обратилась Лайлани к Дженеве, — ваш розовый куст, от которого мурашки бегут по коже, только что едва не прихватил меня.

Дженева улыбнулась:

— Если вы и поссорились, дорогая, я уверена, что инициатива исходила от тебя.

Большим пальцем изуродованной руки Лайлани указала на Дженеву и повернулась к Микки:

— Она — оригинал. Где ты ее нашла?

— Она — сестра моего отца, так что я получила ее в комплекте с ним.

— В качестве бонусных пунктов, — кивнула Лайлани. — У тебя, должно быть, отличный отец.

— С чего ты так решила?

— Сестра у него очень клевая.

— Он бросил мою мать и меня, когда мне исполнилось три года.

— Тяжелое дело. А мой никчемный папашка сбежал в день моего рождения.

— Не знала, что у нас соревнование, чей отец хуже.

— По крайней мере, мой отец не был убийцей, как мой нынешний псевдоотец... вернее, насколько мне известно, не был. Твой отец — убийца?

— Я опять проиграла. Он всего лишь самовлюбленная свинья.

— Миссис Ди, вы не обижаетесь, когда вашего брата называют самовлюбленной свиньей?

— К сожалению, дорогая, это правда.

— Значит, вы не просто бонусные пункты, вы — тот самый первый приз, который обнаружился в коробке с заплесневевшим крекером.

Дженева просияла.

— Как это мило, Лайлани. Налить тебе лимонада?

Девочка указала на стоящую на столе банку «Будвайзера».

— Раз Микки пьет пиво, я составлю ей компанию.