|
Скажи, ты ничем не можешь помочь мне? – Нет, дитя мое, и мне искренне жаль. Если бы не Камал, меня заперли бы в темницу, или – еще хуже – продали на невольничьем рынке. Враги Хамила были бы рады расправиться с той, кто носит его ребенка. Но Камал не позволил матери так поступить, и всегда обращался со мной как с сестрой. Мне кажется, если ты найдешь в себе силы поговорить с ним более рассудительно, убедить в своей невиновности, перестанешь восстанавливать его против себя… он выслушает все твои доводы. Арабелла едва не заявила, что скорее будет добра к самому дьяволу, но тут ей в голову пришла идея, такая простая и удачная, что не принять ее было просто невозможно. И неожиданно в душе Арабеллы воцарились покой и безмятежность. – Ты права, Лелла, – согласилась она наконец. Женщина с сомнением взглянула на нее, недовольная столь холодным бесчувствием, однако медленно сказала, не догадываясь, что сеет семена коварства в сердце Арабеллы: – Повторяю, Камал не жесток. И ты так прекрасна, что он не станет долго сердиться, если поведешь себя, как… как… – Беспомощная, покорная рабыня? – Да. Ведь, что ни говори, а ты женщина! – А женщины умеют притворяться, не так ли? – Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, поскольку плохо говорю на твоем языке. – Это не важно. О Боже, сюда опять направляется Елена. – Она боится тебя, – объяснила Лелла, осторожно поднимаясь. – Мы еще побеседуем, дитя мое. Я позабочусь о Елене, по крайней мере сейчас. Она подошла к Елене, о чем то оживленно заговорила с ней, и обе женщины вошли в помещение гарема. Камал стоял обнаженный, пока Али обливал его прохладной водой. Он потянулся, разминая усталые мышцы, и постарался хоть на минуту забыть об англичанке, преследовавшей его во сне и наяву. Вчера ночью он долго лежал, прислушиваясь к ее дыханию, гадая, как, черт побери, поступить с девчонкой. Говоря по правде, можно вообще забыть о ней, пока отец не явится за дочерью, но при этой мысли чресла напряглись и загорелись пламенем. Он хотел ее, хотел, чтобы она перестала сопротивляться и лгать. Хотел, чтобы в глазах ее пылало желание, а не страх и ненависть. – Что ты сказал, Али? – переспросил он, поняв, что не слушает слугу. – Хозяину угодно, чтобы Орна вечером танцевала для него? – Нет… да. Камал лукаво улыбнулся. Орна покажет свое искусство не только ему, но и английской упрямице. – Али, передай Раджу, пусть снова приведет англичанку. Арабелла надеялась, что Радж поведет ее к Камалу, и даже торопила время. Евнух действительно явился, и при виде его встревоженного хмурого лица девушка мягко улыбнулась. – Повелитель желает провести вечер в вашем обществе, – сообщил он. Арабелла опустила голову. – Как ему будет угодно, – прошептала она. – Я принес вам новую одежду. – Вы очень добры. Могу я посмотреть? Радж разложил на подушках прозрачные шальвары, желтое болеро и кожаные бабуши . – О, как прекрасно. Радж поднял брови, но тут же вкрадчиво сказал: – Я сам выбрал желтый цвет. Вы прелестны в этом наряде. – Благодарю, – тихо ответила Арабелла. – Вы… вы здоровы, миледи? – Да, конечно. – Она тяжело вздохнула и уставилась в какую то точку на дальней стене. – Я много думала сегодня. Вы посоветовали мне смириться со своей участью. Возможно, именно это я и сделала. – И хотите быть с повелителем? – Почему нет? Лелла уверила меня, что он вовсе не жестокий варвар и, если я стану сговорчивее, он, вероятнее всего, пойдет мне навстречу, – искренне заверила Арабелла. |
