|
Несколько мгновений Лили стояла молча, опустив на грудь голову. Затем она вскинула ее, и я увидел такие сияющие глаза, каких до этого не видел ни разу. - Неужели ты сомневаешься, Томас? - проговорила Лили. Тогда я обнял ее и поцеловал прямо в губы. Воспоминания об этом поцелуе я хранил потом всю мою долгую жизнь и помню его до сих пор, хотя я уже стар и сед и стою на краю могилы. Поцелуй этот был для меня величайшим счастьем, какое мне довелось испытать. Увы, он был слишком короток, этот первый чистый поцелуй юношеской любви! - Значит, - заговорил я снова, еще не придя как следует в себя, - значит, ты любишь меня так же крепко, как я тебя? - Если ты сомневался раньше, то неужели ты еще сомневаешься теперь? - едва слышно ответила Лили. - Однако послушай, Томас, - продолжала она. - Любить друг друга - прекрасно! Мы рождены друг для друга и даже если бы захотели разлюбить, это было бы не в нашей власти. Но как ни сладка и ни свята любовь, нельзя забывать о долге. Что скажет мой отец, Томас? - Не знаю, любимая, хотя догадаться нетрудно. Я уверен, что он хочет избавиться от меня и выдать тебя за моего брата Джеффри. - Может быть, но я этого не хочу, Томас. Как бы ни было сильно чувство долга, оно не сможет принудить женщину к замужеству с тем, кто ей не мил. Однако чувство это может помешать ей выйти замуж за любимого, и, повинуясь долгу, я, наверное, не должна была говорить о своей любви. - О нет, Лили! Любовь - это самое главное, пусть даже она не приносит сразу плодов. Все равно мы будем вместе отныне и навсегда! - Ах, Томас, ты еще слишком молод, чтобы так говорить. Я тоже молода, однако мы, женщины, быстрее становимся взрослыми. А у тебя... что, если у тебя это только юношеское увлечение, что, если оно пройдет вместе с юностью? - Оно не пройдет никогда, Лили. Не зря ведь говорят, что первая любовь - самая верная, и что посеянное в юности расцветет в зрелые годы. Слушай, Лили, мне придется завоевывать себе место в жизни, а для этого, наверное, потребуется время. Я прошу тебя лишь об одном, хотя и знаю, что просьба моя эгоистична: обещай, что будешь мне верна и ни за что не станешь женою другого, пока я жив! - Это не просто, Томас, потому что со временем многое изменяется. Однако в себе я уверена, и я обещаю, - нет, я даю тебе в этом клятву! В тебе я не так уверена, но что делать? Женщинам приходится рисковать всем. Если я проиграю, - прощай, мое счастье! Не знаю, о чем мы еще говорили, но эти слова врезались мне в память, - и я их запомнил: они были слишком значительны сами по себе, и я слишком часто их вспоминал в последующие годы. Наконец, я почувствовал, что мне пора уходить, хотя расставаться нам очень не хотелось. На прощание я еще раз обнял Лили и поцеловал, прижав ее к себе так крепко, что несколько капель крови из моей раны упало на ее белое платье. Случайно я поднял в этот миг глаза и замер от страха. Не далее как в пяти шагах стоял отец Лили, сквайр Бозард, и смотрел на нас далеко не ласковым взглядом. |
