– Мама? Не умирай! Ох, прошу тебя, только не умирай снова! Ма‑а‑ма!..
* * *
Слишком большие повреждения. Она чувствовала, что ее тело сейчас развалится на части.
Но все еще нужно было что‑то сделать.
* * *
– Мама? Черт возьми, мам... – Бледно‑серые глаза, столь похожие на ее собственные, замерцали, открывшись, и Вики забыла, что нужно делать, чтобы дышать. Она не в состоянии была рассмотреть их выражение, но могла, могла отчетливо ощутить, как ее мать обхватила ее искалеченными руками, и невероятно долгое мгновение укрывала от опасностей остального мира.
– ...Люблю тебя... Ви...ки.
Слезы, скопившиеся за краями очков, хлынули по щекам.
– Я тоже люблю тебя, мам. – В глазах у нее все расплывалось, и, когда женщине снова удалось сфокусировать зрение, она уже была одна. – Мама?! – Но серые глаза безжизненно уставились вверх, и руки, которые все еще обнимали ее, обмякли. С невероятной осторожностью, словно опасаясь причинить боль, она положила голову матери себе на колени и закрыла ей глаза.
Ее мать умерла.
Вики пронизала волна дрожи. Напряжение нарастало, сдавливая горло, завязывая в узлы мускулы, и, когда она упала на колени, ее качало из стороны в сторону. Рыдание все никак не могло сорваться с ее уст; ей было так больно, что на секунду она сдалась, завыла в голос, скорчившись от невыносимых страданий, и, наконец, заплакала.
Оплакивая свою мать.
Оплакивая саму себя.
* * *
Номер девять неподвижно лежал на том же месте, где грянулся об пол. Гнев исчез. Хотя он не знал о том, что нейронная сеть, вживленная в мозг, перестала функционировать, он смутно сознавал, что та его часть, которая была телом, и та часть, которая была он, теперь отделились друг от друга.
Он уставился в потолок, желая...
...Желая...
Потом его взгляд сместился, и она оказалась рядом.
* * *
Кэтрин нежно повернула голову номера девять лицом к себе.
– Я не смогу восстановить тебя, – прошептала она, мягко проводя пальцем вдоль линии его челюсти, попеременно прикасаясь то к плоти, то к кости. – Ты должен был остаться со мной навсегда. Я не должна была позволять ей нанести тебе вред. – Она улыбнулась и заботливо отвела на место свисающий лоскут кожи.
– Ты был, – сказала она ему, и голос застрял у нее в горле, – самым успешным экспериментом в моей жизни.
* * *
Он хотел ей улыбнуться.
Ему нравилось, когда она улыбалась.
Затем она исчезла.
Ему хотелось, чтобы она возвратилась.
* * *
Медленно, точно рассчитанным движением Кэтрин поднялась на ноги. Осторожно передвигая ноги, она обходила лабораторию; постояла перед зазубренным обломком стали, все еще валявшимся там, где его выронила из рук Марджори Нельсон, потом нагнулась и, усмехнувшись, подобрала его с пола.
Плоская поверхность металлического бруса согнулась от удара по плечам Вики и бросила ее на пол. Мир покачнулся, и, повинуясь только инстинкту, захлебнувшись ужасом и корчась от боли, она умудрилась повернуться, чтобы встретить лицом нападение, и даже успела поправить съехавшие на переносицу очки.
Луч фонарика в складках ткани на перевязи каким‑то чудом оказался направленным вверх и выхватил, подобно маленькому прожектору, опускающееся на Вики блестящее стальное копье.
Глава 16
Генри, мчащийся по коридору, услышал мощные удары в дверь, но, пожалуй, не обратил бы на них внимания, если бы грохот не сопровождался отменным набором ругательств на итальянском. Вампир резко остановился перед узкой дверью, мгновенно понял, что чудовищно искореженная дверная ручка уже никогда не будет функционировать, и решил проблему самым простым способом: упершись одной рукой в стену, другой вырвал весь запорный механизм. |