Кэтрин сдвинула брови – сейчас следовало проверить состояние номера девять.

– Слишком много болтовни о «богатстве». Открытие новой области знаний должно обладать ценностью само по себе; соображения насчет денежных аспектов затрудняют исследования. Безусловно, номер десять представляет гигантский шаг вперед, в той степени, насколько дело касается экспериментальных данных, однако это никоим образом не представляет пределов достижимого.

* * *

Ей нужно кое‑что сделать.

Потребность начинала размывать ясность, переходящую в забытье.

* * *

– Честно говоря, Вики, я удивляюсь, почему мать не рассказала вам об этом. – Поправляя очки, доктор Фридман взглянула еще раз на историю болезни Марджори Нельсон. – Ведь диагноз был установлен примерно семь месяцев тому назад.

Выражение лица Вики не изменилось, хотя желваки на ее челюсти слегка дернулись.

– Знала ли она, насколько это было серьезно? – Они – это слово могло относиться к любой матери, не похоже, что такая иллюзия отстраненности помогала. – Знала ли она, что сердце могло подвести ее в любой момент?

– О да, фактически мы уже согласовали вопрос о попытке хирургического вмешательства, но, понимаете... – Доктор Фридман сокрушенно пожала плечами. – Вы никогда заранее не знаете, чем могут обернуться подобные операции, как поставлено дело в больнице с послеоперационным уходом за больными...

– Вы хотите сказать, что ее убило сокращение бюджетного финансирования? – Слова падали из ее рта, как дробленое стекло.

Доктор Фридман покачала головой и снова предприняла попытку вести разговор в успокаивающем тоне.

– Нет, конечно же. Вашу мать убил порок сердца Возможно, он был у нее с детства и не давал до поры до времени о себе знать, но когда стареющая мышца не смогла больше его компенсировать...

– Было ли это обычным явлением?

– Это не было обычным явлением...

– Было ли оно настолько необычным, что ее тело могли похитить в исследовательских целях? – бесстрастным голосом продолжала свой допрос Вики.

– Нет, смею вас заверить, таковым оно не являлось.

– Мне бы хотелось взглянуть на историю болезни.

Доктор Фридман бросила взгляд на лежащую перед ней папку. Разумеется, подобные документы имели конфиденциальный характер, но Марджори Нельсон была мертва, и ей все эти тонкости были уже безразличны. А ее дочь оставалась в живых, и, если содержимое документа могло бы способствовать выявлению недостатков предпринятых мер лечения, пропади она пропадом, эта конфиденциальность. Однако в деле не оставалось никаких подробностей, которые бы она утаила в течение последнего часа этого дознания – подробности были изъяты из ее памяти с хирургической точностью, сколь пугающей, столь и впечатляющей. Приняв решение, женщина подтолкнула папку через стол и спросила:

– Могу ли я быть еще чем‑нибудь полезной?

– Благодарю вас, доктор. – Вики опустила папку в свою сумку и встала. – Я еще свяжусь с вами.

Словно это было вовсе не то, что она имела в виду, доктор Фридман предприняла еще одну неловкую попытку:

– Говорили ли вы с кем‑нибудь еще о вашей утрате?

– Моей утрате? – Ее собеседница натянуто улыбнулась. – Я говорю об этом со всеми. – Она кивнула, скорее обозначая уход, чем прощание, и вышла из кабинета.

Доктор Фридман, как только дверь захлопнулась, пришла к выводу, что выбор слова «утрата» был не слишком удачным.

* * *

Ей почти удалось это. Она почти добралась до необходимого места в памяти.