|
Затем он оказался в фургоне, огромном, полном незнакомых запахов, туда же мистер Хостеттер втолкнул Исо, похожего на привидение. — Ты говорил, это будет смешно, — прошептал Лен. — Откуда я мог знать? — грубо оборвал его Исо. Он икнул и опустился на корточки позади Лена, положа голову на колени. — Будьте здесь, — сказал Хостеттер, — я должен кое?что отыскать. Он вышел. Лен с трудом поднялся и выглянул из фургона, взгляд его был обращен к стенающей, рыдающей, кричащей толпе, волнующейся, словно море, вопящей о своем спасении: — Слава, слава, алиллуйя! Возмездие за грех — смерть, алиллуйя! Мистер Хостеттер быстро бежал к какому?то фургону, стоящему в тени деревьев. Исо тоже наблюдал за ним. Проповедник о чем?то кричал, размахивая руками. Мистер Хостеттер уже возвращался, выпрыгнув из другого фургона. В руках он держал какой?то маленький ящичек длиной меньше фута. Он влез на сиденье, и Лен подошел к нему. — Пожалуйста, — сказал он, — позвольте мне сесть сзади вас. — Положи это куда?нибудь, ладно? — Хостеттер показал ему коробочку. — Потом можешь влезать. А где Исо? Лен оглянулся. Исо свернулся калачиком на полу, положив голову на узел с одеждой. Лен окликнул его, но тот не отозвался. — Поехали, — сказал Хостеттер. Он щелкнул кнутом и крикнул на лошадей. Дружно взяли с места шесть скакунов, и фургон покатился все быстрее и быстрее, пламя костра осталось далеко позади. Лошади перешли на легкий аллюр. Мистер Хостеттер обнял Лена, и тот прильнул к нему. — Зачем они сделали это? — Потому что боятся. — Чего? — Вчерашнего дня, — ответил Хостеттер, — или завтрашнего. Он удивительно грубо выругался. Лен в недоумении уставился на него, но Хостеттер прервал себя на полуслове и покачал головой. Когда он вновь заговорил, в его голосе уже не слышно было тех свирепых ноток, которые так ошеломили Лена: — Оставайся со своими, Лен. Ничего лучше этого тебе никогда не найти. Лен пробормотал: — Да, сэр. После этого никто не нарушал молчания, и фургон медленно продолжал свой путь. Мерное поскрипывание колес нагоняло на Лена дремоту, не ту, которая предшествует здоровому сну, а болезненную, наваливающуюся от изнеможения. Позади крепко спал Исо. Наконец лошади перешли на шаг, и Лен увидел, что они достигли ярмарочной площади. — Где ваш фургон? — спросил Хостеттер, и Лен объяснил ему. Когда они подъехали ближе, то увидели горящий костер, а возле него — отца и дядю Дэвида. Оба выглядели сердитыми и угрюмыми, и когда мальчики подошли, не сказали им ни слова, лишь поблагодарили мистера Хостеттера за то, что он доставил их. Лен исподтишка покосился на отца. Ему хотелось встать перед ним на колени и сказать: — Отец, я согрешил, — но неожиданно для себя он задрожал и снова начал всхлипывать. — Что произошло? — строго спросил отец. — Фанатики забрасывали камнями, — в двух словах объяснил Хостеттер. Отец посмотрел на Исо, перевел взгляд на дядю Дэвида, потом на Лена и вздохнул. — До этого подобное произошло всего однажды, — сказал он. — Мальчикам было запрещено идти туда, но они нарушили запрет и стали свидетелями этого ужасного зрелища. — Затем он повернулся к Лену: — Ну?ка, успокойся, все закончилось, — и легонько подтолкнул его к фургону. — Иди, Ленни, завернись в свое одеяло и отдыхай. Лен пополз под фургон и завернулся в одеяло. Его окутала спокойная темнота, и он погрузился в сон, но сознание все еще удерживало лицо умирающего Соумса. |
