Она дергает меня за рукав:

– Тетя Катя, расскажи что нибудь.

– Что тебе рассказать?

– Что хочешь.

У меня фантазия не из богатых. Иногда я просто пересказываю своими словами всем известные сказки. А она после говорит:

– Почему у тебя интереснее, чем в книжках?

И теперь я тоже силюсь придумать что то примечательное для нее. И не знаю, что придумать.

Наташа глядит на меня Жанниными карими, взыскующими глазами. Она ждет. И я начинаю, не ведая, чем закончу:

– Жила была девочка, которая умела сочинять музыку.

– Она была композитором? – перебивает Наташа.

– Да, конечно, и она сочиняла всякую музыку, и песни, и фуги, и ноктюрны…

– И сонаты, и прелюды, и баллады, и оратории, и концерты, – продолжает Наташа…

Жанна нестрого замечает:

– Перестань перебивать, а не то тетя Катя не будет рассказывать.

– Будет, – говорит Наташа. Она уверена во мне на все сто.

И я мчусь дальше:

– Однажды она сочинила прелюд, такой прекрасный, что сперва засмеялась, потом заплакала.

– Заплакала, – громким шепотом повторила Наташа. – Никогда бы не стала из за этого плакать.

– А вот она заплакала от радости, что сочинила такой вот прелюд, и играла его все время, до тех пор, пока пальцы не одеревенели.

Наташа вытягивает ладонь, сжимает и разжимает пальцы.

– А потом она закрыла глаза и заснула, а прелюд выскочил из клавиш и отправился гулять по свету.

– Как? – снова перебивает Наташа. – Прелюд отправился гулять?

Ирмик улыбается, а Жанна говорит:

– Ты что то, мать, перехлестываешь. Куда хватила!

– Вы все начисто лишены полета фантазии и романтики, – огрызаюсь я. – И больше не услышите от меня ни слова.

Наташа берет мою ладонь и трется о нее носом, словно котенок:

– Тетя Катя, неужели больше ни слова? Честное слово?

И я начинаю новую сказку:

– Жил был один мальчик, который был удивительно ленив и потому не любил учиться. И запомни, Наташа, если будешь перебивать, то я и в самом деле – больше ни слова, так и знай!

– Знаю, – отвечает Наташа.

– Ну, слушай дальше. Этот мальчик мечтал о том, чтобы кто нибудь делал за него уроки, все равно, кто, лишь бы не он сам…

Слова рвутся с Наташиных губ, но она молчит. Даже прикладывает обе ладони ко рту.

– И вот однажды ему подарили ручку, не простую, а волшебную, и эта ручка сама стала делать уроки…

– Как это – сама? – не выдержав, спрашивает Наташа.

– А вот так, мальчик брал ее в руку, и она сама решала задачи, сама писала диктанты, без единой помарочки, сама сочиняла сочинения…

– Вот здорово!

Это восклицает не Наташа, а Жанна. И тут же, совсем как Наташа, испуганно взглядывает на меня.

– Да, здорово, – соглашаюсь я. – За одну неделю мальчик стал лучшим учеником, самым первым. За все диктанты и контрольные он получал сплошь пятерки, а его сочинения переписывались в классную стенгазету и все, даже старшеклассники, приходили и читали его сочинения и удивлялись, какой мальчик способный и умный.

– Я бы тоже хотела иметь такую ручку, – тихо произносит Наташа.

– А ты послушай, что было дальше. О мальчике заговорила вся школа. На него ходили смотреть, потому что это было просто какое то чудо: лентяй, не вылезавший из двоек, превратился в самого первого, самого примерного ученика, и некоторые учителя даже считали, что его следует перевести из третьего прямехонько в пятый класс.

– Счастливый! – вздыхает Наташа.