Глубоко вздохнула, как бы боясь, что не хватит воздуха. Лицо ее резко побледнело, на лбу появились капли пота.

– В постель, – скомандовала Алиса. – Немедленно в постель!

Побежала на кухню, прокипятила шприц, быстро вколола маме камфору со строфантином.

Визарин стоял рядом, смотрел на мамину тоненькую, всю исколотую руку.

– Не больно? Скажи, мама, не больно?

– Нет, Жора, мне уже хорошо.

– Поспи, – сказала Алиса. – Слышишь?

– Не хочется, – сказала мама.

– А ты через не хочу, – настаивала Алиса. – Попробуй, закрой глаза, постарайся уснуть, сном все проходит…

Визарин подивился, как нежно звучит грубоватый Алисин голос, и лицо ее, обычно немного насупленное, похожее, как он считал, на лицо индийского воина, с высокими скулами, постоянно загорелое, узкие глаза смотрят придирчиво, исподлобья, – смягчилось, стало добрым.

«В конце концов, мама – это все, что у нее есть, – подумал Визарин. – У меня Лиля, а у нее никого, кроме мамы».

Вспомнив о Лиле, он незаметно глянул на часы. Время было уже позднее – половина десятого. Лиля, должно быть, места себе не находит, беспокоится о нем, и, как назло, телефон уже четыре дня не работает…

– Как ты, мама? – он наклонился к маме. – Тебе правда лучше?

– Мне хорошо, – ответила мама. – А ты, Жора, поезжай домой, Лиля, наверное, волнуется…

– Лиля волнуется потому, что он ей кушать должен привезти, – вставила Алиса.

Острые глаза ее сразу же приметили сетку, которую он предусмотрительно оставил в коридоре, с батоном, бутылкой молока и еще какими то свертками и пакетами.

– Ладно, – сказал Визарин. – Я пошел.

– Привет Лиле, – сказала мама.

В коридоре Алиса близко подошла к нему, шепнула а самое ухо:

– Плохо, Жора.

– Что плохо? – испугался он. – О чем ты?

– С мамой плохо. Хуже не бывает.

Глаза Алисы наполнились слезами, она закинула голову назад.

– Это чтобы глаза не были красными, – пояснила. – А то мама все поймет, вернусь в комнату с красными глазами, а она сразу увидит…

– Постой, – так же тихо сказал он. – Почему плохо? Вроде ей уже лучше, она уже сидит…

Алиса невесело усмехнулась:

– Какое лучше? Неужто ты ничего не понимаешь?

Из комнаты донесся мамин голос:

– Алиса, можно тебя на минутку?

– Конечно, – бодро отозвалась Алиса. – Хоть на две!

Однако пошла не сразу, еще постояла, откинув голову.

Визарин пошел вслед за ней.

– Ты еще не уехал? – удивилась мама.

– Еще нет, как видишь.

– Что то мне холодно, может, грелку сделать?

– Сей момент, – весело сказала Алиса. – И грелку получишь, и чай, самый горячий, самый крепкий…

Визарин наклонился, поцеловал маму в теплый пробор, разделявший ее почти уже сплошь седые волосы.

– Ты стал походить на папу, – сказала мама.

– Чем дальше, тем все больше, – добавила Алиса. – Вот так вот, сбоку, ну прямо вылитый папа!

– Я папу уже не помню, – признался Визарин.

– Немудрено, – согласилась мама. – Сколько тебе тогда лет было? Года два, не больше…

– Если сын на мать, а дочь на отца, тогда они счастливые, – сказал Визарин. – Помнишь, у нас была нянька Фрося, она всегда так говорила…

– Ты походишь на папу, но я надеюсь, что ты счастливый, – сказала мама. – Правда, счастливый?

– Конечно, – ответил Визарин.