– Не надо, Жора, – сказала мягко. – Ты же понимаешь, это все неправда.

– Что неправда? – спросил он, с болью вслушиваясь в негромкий мамин голос. – О чем ты, мама?

Она не ответила ему, потом начала:

– Я Алису отсылаю гулять. Она не хочет, а я ее гоню на улицу в любую погоду.

– Почему?

– Она ко мне чересчур привязана, я хочу, чтобы она постепенно отвыкала от меня, ведь когда все это произойдет, ей будет все же не так трудно…

– Глупости! – отрезал Визарин, но она с упреком глянула на него ставшими от худобы огромными глазами, и он не нашелся, что говорить дальше.

Вскоре пришла Алиса, как всегда в последнее время веселая, и мама тоже повеселела, обе они наперебой острили и смеялись, а ему хотелось зареветь в голос так, как некогда в детстве…

Потом он ушел, мама сама торопила его:

– Иди, Жора. Лиля тебя ждет, наверное…

И весь день, сидя возле Лили на тещином диване, покрытом нарядным паласом, он был задумчив, рассеян, все думал – о маме, о сказанных мамой словах, о том, что же с мамой будет…

Лиля приставала к нему:

– Почему ты такой грустный? Расскажи мне, почему?

После догадалась. Спросила, ласково щуря слегка припухшие от беременности глаза:

– Ты обо мне волнуешься, милый, да? Места себе не находишь, все думаешь, как со мной будет?

– Да, конечно, но мне ужасно жаль маму.

– Кого? – переспросила Лиля.

– Маму, – ответил он. – Я у нее раньше был.

– Когда?

– Утром, до того, как к тебе ехать, и она сказала, что хотела бы дождаться, узнать, кто будет, – внук или внучка. Можешь себе представить, она ведь все, все понимает, и это так страшно, Лиля, это непереносимо страшно…

Лилины глаза стали внезапно прозрачными, похожими на виноградины. Две продолговатые виноградины с золотистыми точками в глубине.

– А я думала, – сказала Лиля, – я думала, ты тревожишься за меня…

– Я очень тревожусь за тебя…

– Мама! – закричала Лиля. – Ты слышишь? Я его жду, беспокоюсь за него, думаю, как то он там, в своем Серебряном бору, а он себе по гостям разгуливает…

– Лиля, опомнись! – сказал Визарин. – Какие гости!

– Мама, иди сюда скорей! Ты только погляди на предателя!

Вбежала теща, рыхлая, молодящаяся блондинка, с неважной, сильно запудренной кожей и «халой» на голове. Схватила Лилю, прижала к себе.

– Лилечка, детка моя родная, побереги себя! Тебе вредно волноваться…

– Предатель! – кричала Лиля. – Убирайся от меня немедленно, сию же минуту!

Визарин вышел в коридор, закурил.

«Сумасшедшая, – подумал он с неожиданной злостью. – Что я такого сделал? Чем ее предал?»

Подумал и сам испугался. Это он так о Лиле, о своей любимой, самой прекрасной женщине в целом мире!

Погасил сигарету, вернулся в комнату. Лиля лежала иа диване, очень бледная, глаза закрыты. Теща ринулась мимо него в коридор.

– Скорее. – крикнула на ходу. – Вызывайте «скорую», у Лили началось…

Ночью Лиля родила дочку. Визарин ночевал у Лилиных родителей, каждый час они звонили в роддом, наконец утром узнали: все хорошо, отличная девочка, почти три с половиной килограмма.

И – бывает же так! – примерно через час позвонила Алиса, сказала:

– Только что умерла мама.

Голос у Алисы был спокойный, будничный, словно сообщала что то самое обычное. Визарин переспросил:

– Что? Что такое?

– Мама умерла, – повторила Алиса.