Руслан считает, что у нее особенно сильно развито чувство дружбы. Правда, своей дружбой она одаривает обычно не самых лучших, поэтому постоянно разочаровывается, любимые подруги спустя какое то время оказываются невысокой пробы, то и дело она обманывается в них, сходится с новыми, и снова разочаровывается, и снова ищет, на кого бы обрушить всю силу своей дружбы и верности.

Как то она сказала мне:

– Представь, ма, я разлюбила «Трех мушкетеров».

– Да ну? – удивилась я. Дюма был ее любимый писатель, его книги о мушкетерах, все эти «Двадцать лет спустя», «Виконт де Бражелон», «Десять лет спустя» она постоянно перечитывала, а порой, к случаю, даже шпарила из них целые фразы наизусть.

– Разлюбила, – повторила серьезно Вика. – Больше не хочу и никогда не буду читать ни одной строчки.

Нахмурилась, сердито сжала губы.

– В самом деле, зачем читать, если я заранее знаю, что верные друзья станут врагами? Ты же знаешь, Арамис в конце концов стал ненавидеть д’Артаньяна?

Решительно махнула рукой:

– Одним словом, больше читать не буду!

Так и сделала. И подарила книги Дюма очередной любимой подруге, шесть томов, превосходно изданных, с красивыми иллюстрациями.

Я уверена, она ни разу не пожалела о своем подарке даже и тогда, когда разошлась со своей избранницей.

Чем старше становится Вика, тем сильнее проступает в ней сходство с Юрой, сходство, может быть, чисто внешнее, почти неуловимое и все же ясное для тех, кто его знал.

Я узнаю его походку, стремительную, летящую, его рассеянный, туманный взгляд, смех, поначалу негромкий, а потом все более разгорающийся, как бы набирающий силу; совсем как Юра, Вика любит задумчиво глядеть на огонь, любит сказки и былины и не выносит стихи, охотно заучивает целые страницы прозы, чем либо понравившейся ей. И так же, как он, равнодушна к спорту.

Я смотрю на Вику и думаю:

«Гены – великая вещь. Ни забыть, ни истребить их невозможно».

Но в то же время многое отличает Вику от Юры. Хотя бы то, что Вика верна дружбе, а Юра из тех друзей, которые постоянно отсутствуют тогда, когда они особенно необходимы. Именно тогда у них бывают простуда, прострел, внезапная высокая температура, горящая путевка в санаторий, неожиданная командировка.

Потом, Вика искренна, правдива, а Юра сызмальства не может не лгать.

Вернее, как я поняла позднее, не лгать, а выдумывать.

Мы с ним познакомились в тот год, когда я кончала институт, и спустя примерно месяц поженились.

Он был старше меня на двенадцать лет, но несмотря на это, я страстно влюбилась в него, и, думается, он тоже полюбил меня.

Но я никак не могла предполагать, что Юра окажется таким несерьезным, таким чрезмерно легким, решительно неприспособленным к семейной жизни.

Моя мама умница раскусила его сразу и безошибочно определила:

– Муж в весе пера.

А я сердилась и обижалась на нее.

– Зато он добрый.

– Он никакой, – говорила мама. – Не злой и не добрый. Ты еще убедишься в этом.

– Нет, он добрый, – упрямо твердила я.

В душе я вовсе не была уверена в Юриной доброте, но не желала признаваться маме. Как часто я ловила на себе ее соболезнующий взгляд. А я боялась жалости, особенно маминой, я хотела казаться беспечной, по возможности счастливой, однако обмануть маму было нелегко.

Я отнюдь не была душечкой, бездумно принимающей все особенности характера своего мужа. Напротив! Я хорошо изучила Юру и нередко относилась к нему с неподдельной иронией.

Когда меня спрашивали, какая у Юры специальность, я отвечала:

– Любимец судьбы.

Это не было фразой, придуманной с ходу.