Можно было бы долго и тягомотно вспоминать, чем мы занимались на Даннеморе после этого. Да только не люблю я все эти казачьи воспоминания про то, как «батька вставлял ногу в стремя», а затем про то, «как батька вынимал ногу из стремени». Ничего такого особенно эпохального на планете-тюрьме с нами более не случилось. Загвоздка возникла лишь одна: наши раненые не могли нырять к «Фунту изюма», находившемуся на достаточно большой глубине. Но эта проблема не поставила меня в тупик, поскольку меня после флакона «плача новобранца» поставить в тупик вообще довольно проблематично.

Мы решили закопать свои «цурюпы», поскольку ни раненая в ногу Хайри Маус, ни Циклопис Хренакис с проколами на своём плече, не могли толком ими воспользоваться. Дальнейшие перемещения нашей группы осуществлялись с помощью геликоптера. Максимально разгрузив летательный аппарат, спрятав в лесу неподалёку от Чек-Пойнт лодку и запас продуктов, оказавшийся излишним и даже — страшно сказать! — часть воинской амуниции, мы смогли достаточно быстро эвакуироваться на восточный континент. Нильскому Крокодилу пришлось совершить несколько «ходок» туда и обратно, поскольку слабосильный геликоптер мог принять на борт лишь трёх пассажиров, и эта часть операции оказалась едва ли не самой рисковой. Но мы вполне осознанно пошли на риск. Вообще же, это общее правило всякой подрывной деятельности: отход от объекта и последующая эвакуация почти всегда оказываются опаснее подхода.

Бог, однако, нас миловал. «Цивилизаторы» так и не обнаружили наших перемещений с континента на континент. На той самой скале, где мы провели первую ночь и повстречали сечевого атамана Мазая-Банзая, был устроен последний лагерь нашей группы. Легендарный дед очень обрадовался нашему появлению и даже признался, что скучал во время нашего отсутствия. Впрочем, тут он, скорее всего, просто-напросто захотел польстить нашему самолюбию: казачьи атаманы народ лукавый и знающий толк в политесе. Уж мне ли испытывать на сей счёт какие-то сомнения? Я ведь и сам такой…

Все, кроме меня и Нильского Крокодила, остались в лагере, коротать последние часы на Даннеморе за последними оставшимися в нашем распоряжении фляжками, штофами и графинами. Я же на борту геликоптера был доставлен к тому самому месту, где всего каких-то сорок пять часов назад наша группа вышла на берег восточного континента. Признаюсь, я испытал некоторый трепет при погружении в чёрные воды неласкового и совсем незнакомого океана. При всей присущей мне отваге (смекалке, самоотверженности, героизму и пр.) водолазное дело никогда не являлось моим «коньком» и ещё со времён обучения в монастырской школе тюремного типа с углублённым изучением подрывной деятельности я сохранил устойчивое предубеждение к разного рода загубникам, дыхательным смесям и ластам.

Но выбора у меня не было и, используя всё ту же мини-торпеду, что помогала нам высаживаться на берег Ист-Блот, я отправился на глубину семьдесят пять метров, туда, где находился пандус «Фунта изюма». Поиск в чёрной даннеморской воде космического корабля явился бы процессом долгим и утомительным, но мне очень помог охранный буй, выпущенный после спуска на океанское дно. Он точно навёл меня в нужное место, благодаря чему я вернулся в чрево родного «Фунта изюма» быстро и без особых хлопот.

Дальнейшее оказалось делом техники. Через четверть часа я рванул из-под воды в зенит с ускорением в десяток «g», описал трёхсоткилометровую дугу и опустился точно в назначенное место в предгорьях Bald Mountains.