— Прекрасно. Вы хорошо потрудились. — На губах ее зазмеилась улыбка. — Негодяй наказан за лживость, теперь пусть изведает смерть. Медленную и мучительную, соответствующую чудовищности его преступления.

     Евнуха потащили за трон. Тамазрайши повернулась к собравшимся. Те торопливо падали на колени перед новой правительницей княжества Натха Сурьяратас.

     * * *

     Послание Бхатина к Тамазрайши.

      Бесценная рани, высокочтимая госпожа, любимейшая служительница богов, прими мой привет!

      Ты выразила желание знать, что происходит между сестрой твоего умершего отца и чужеземным алхимиком, проживающим в ее доме. Твои подозрения подтвердились: они сожительствуют, встречаясь по большей части в той комнате, где он занимается изготовлением золота и драгоценных камней. Падмири, прикрывая истинную цель своих частых визитов к алхимику, делает вид, что интересуется научными изысканиями, и даже повелела рабам ничего не трогать в покоях ученого, когда тот съедет от нас, — она якобы намеревается продолжить занятия в одиночку.

      Теперь о постели. Все выглядит несколько необычно. Я наблюдал их совокупления дважды, но расскажу лишь об одном, ибо второе практически сходится с первым. Этот инородец, зовут его Сен-Жермен, явился к твоей тетушке за полночь — в чем-то черном, шелковом, напоминающем балахон.

      Та ожидала его в гостиной. На ней было длинное тонкое платье без украшений. Она тщательно надушилась, но волосы на ночь не заплела. Пол комнаты устилали меха, в курильницах тлели ароматные палочки. Падмири пригласила гостя присесть, и они очень долгое время беседовали, потом Сен-Жермен распустил шнуровку на ее платье, но сам разоблачаться не стал. Он принялся ласкать твою тетушку, та не противилась, а поощряла его и сама подавалась навстречу движениям его рук. Инородец делал с ней все, что хотел, кроме единственного, чего ждут от мужчины все женщины, каких доводилось мне знать. Падмири же это, похоже, ничуть не смущало: она на глазах возбуждалась и вскоре забилась в бурных конвульсиях. Инородец же, приникнув губами к ее горлу, затих. Клянусь, он тоже получил удовлетворение, хотя со стороны это выглядело нелепо. Впрочем, поступки людей всегда в какой-то мере странны.

      Теперь о самом алхимике. Он разительно отличается от всех чужеземцев, с какими я был знаком. Сен-Жермен, несомненно, умен, проницателен, язвителен, скрытен. По тому, как этот чужак обращается с твоей тетушкой, можно было бы даже — с огромной, правда, долей сомнения — предположить, что он — порождение Шивы, отнимающее жизненную энергию у всех, кто — по глупости или неведению — допустит его к себе. Но это, конечно, вздор, ибо связь инородца с хозяйкой длится не первый день, а Падмири все так же бодра и даже повеселела. Уж ей-то не стоило бы труда распознать, кто с ней спит — человек или нежить. Пойди что-то не так, чужака тут же с омерзением вышвырнули бы из дома, ибо твоя тетушка очень религиозна. Однако она расцвела, счастлива и с удовольствием встречается с ним.

      Что до меня, то человек мне этот не нравится, я без малейшего сожаления от него бы избавился, но загвоздка в Падмири. Настроить твою любезную тетушку против нашего гостя не стоит даже пытаться: похоть, какую он в ней разжигает, всецело поглощает ее. Хотя на людях она, конечно же, утверждает, что ей просто хочется расширить свой кругозор.

      Укажи, что мне делать дальше, и я величайшей охотой и рвением тебе подчинюсь. Ты — само совершенство, рани, все мои помыслы устремлены лишь к тебе.

      Собственноручно,

      Бхатин

      ГЛАВА 8

     Глубоко за полночь под окном что-то стукнуло.