Звук повторился. Теперь он походил на царапанье.

     — Так. — Сен-Жермен мысленно выбранился.

     Целая порция ртути могла пропасть зря. Он решительным шагом пересек комнату, прихватив по пути металлический ломик. Этот ломик, служивший ему то кочергой, то распоркой, то рычагом, вполне мог сыграть и роль хорошей дубинки.

     Царапанье возобновилось, и в тот же момент Сен-Жермен широко распахнул ставни.

     — Аллах всемогущий! — прошептал Джелаль-им-аль, воздевая вверх руку, чтобы отвести от себя разящий удар.

     Сен-Жермен опустил ломик и с удивлением воззрился на юношу, чудом удерживавшегося на узком карнизе.

     — Что за бред? — Он протянул мусульманину руку.

     Тот вскарабкался на подоконник, спрыгнул в комнату и, не мешкая, притворил за собой ставни. Даже скудный свет, идущий от трех разбросанных по лаборатории ламп, позволял заметить, насколько он бледен. Лицо в синяках, белое одеяние порвано, пояс, правда, смотрелся как новенький, но ножны, к нему прицепленные, были пусты. Вдобавок ко всему молодой человек задыхался, что, впрочем, не помешало ему с живостью зачастить:

     — Вовсе не бред! Аллах! Аллах! Это случилось так неожиданно, так внезапно. — Сообразив, что речь его звучит слишком громко, юноша перешел на шепот: — Немудрено, что все растерялись. Кто мог вообразить, что такое произойдет?

     — В чем дело? — спросил Сен-Жермен. Состояние Джелаль-им-аля внушало тревогу.

     — Наша миссия. Ее больше нет. — Дипломат приложил руки к глазам. — Они ворвались как вихрь. Стремительно, вероломно. Это произошло в один миг.

     Сен-Жермен взял юношу за плечо.

     — Успокойся и расскажи, что случилось. Кто к вам ворвался? Зачем?

     — Фанатики. Почитатели Кали. Их было много. Они хлынули разом со всех сторон. Вышибли двери, выбили окна. У них были удавки, ножи. Никто не успел ничего понять. Мы сидели в банкетном зале. Там выступали жонглеры, и всем хотелось на них посмотреть. Это была настоящая бойня. Все просто оцепенели, никто не сопротивлялся. А эти люди нас убивали, быстро и методично, одного за другим. Им нравилось убивать, они это делали с удовольствием. Кто-то из них даже насвистывал. Я сам это слышал.

     Молодой мусульманин упал на колени и зарыдал.

     Значит, почитатели Кали, поморщился Сен-Жермен. А есть ведь и кто-то еще. С момента убийства раджи Датинуша прошло всего двадцать дней, и большая часть населения княжества пребывала в тревоге. Ходили слухи, что гибель раджи была только знаком, предвосхищавшим грядущую катастрофу, которая сгубит всех.

     — Им нравилось убивать, — повторил прерывистым голосом Джелаль-им-аль.

     — Как же ты спасся? — Сен-Жермен снял лампу с крюка и поставил ее на пол. Затем он сел рядом с юношей, привалившись спиной стене.

     — По воле Аллаха, — не задумываясь, ответил тот.

     — Разумеется, но ты и сам что-то должен был предпринять, — последовал невозмутимый ответ. — Иначе эти люди тебя бы убили.

     Джелаль-им-аль затрясся, затем овладел собой.

     — Да. Убили бы, но Аллах меня просветил.