Неслышный, невидимый, словно ночной дух, он скользил мимо приземистых хижин. Там жили рабы, там слышались голоса. Молчаливая тень припала к одной из стен и застыла.

     — …Не направлено против рани, — произнес надтреснутый старческий голос. — Если бы это было иначе, боги бы отвернулись от нашего княжества.

     — Но они поклоняются Кали, — возразил раб помоложе. — Это сулит неприятности всем.

     — Наша госпожа — дочь раджи. Ее не посмеют тронуть.

     — Не кричите так громко, — устало прервал спорщиков кто-то.

     — Тронут или не тронут, ответьте, куда она подевалась? — включился в беседу еще один голос, задиристый и совсем молодой.

     В хижине воцарилось молчание. Сен-Жермен закусил губу. Рабы что-то знали, но что? Спустя минуту беседа возобновилась.

     — Зачем бы тогда присылать к нам вооруженный отряд?

     — Отряд прибыл со специальным заданием. За инородцами, а вовсе не за госпожой. — Новый ленивый раскатистый голос явно принадлежал старшему из рабов. Не по возрасту, а по положению в доме. Иерархия соблюдалась и здесь.

     — Почему же в таком случае они забрали лишь одного инородца, а госпожа наша вообще неизвестно где?

     — Она — с другим инородцем. Бхатин сказал, что тот ее околдовал и творит с ней все, что захочет.

     Рабы дружно расхохотались. Всех, видимо, забавляло то сложное положение, в какое попала их госпожа.

     — Вооруженные люди забрали обоих — и слугу колдуна, и госпожу, — важно промолвил старик.

     — А алхимик удрал, — добавил тоненький голосок. Сен-Жермен опознал его — он принадлежал евнуху, охранявшему покои Падмири.

     — Он ведь с Запада, там все мужчины трусливы и вероломны.

     — Он не мужчина, — возразил задиристый раб. — Один военный сказал, что он — порождение Шивы.

     И снова молчание, теперь уже напряженное. Шива — владыка миров, повелитель как живых, так и мертвых, одним дыханием сокрушающий горы, всех восхищал и всех ужасал.

     — Госпожа бы заметила это, — пробормотал старик, но остальные зашикали на него.

     Сен-Жермен еще постоял у окна, но ничего толкового не услышал. Рабы перескакивали с темы на тему, их разговор походил на чириканье воробьев. Что же произошло, пока он ездил к Шола? В дом Падмири нагрянули вооруженные люди. Что за люди? Стражники Тамазрайши? Почитатели Кали? Или мстители, посланные султаном? Похоже, они никого не убили, но увели с собой Руджиеро. Зачем увели? Куда? Пришельцы хотели захватить и его самого. Почему? И куда подевалась Падмири? Неужели они осмелились арестовать родственницу княгини? Или решились на что-то похуже? Сен-Жермен задрожал. Еще вчера он забавлял ее песенками — греческими и франкскими, и она пыталась ему подпевать. Как мило звучал ее голос! Как весело они хохотали над ее постоянными ошибками в произношении незнакомых ей слов! И вот теперь все это разрушено. Падмири исчезла, а сам Сен-Жермен не знает, что думать и что предпринять. Ему вдруг отчаянно захотелось выдернуть хоть кого-нибудь из ветхой лачуги и трясти до тех пор, пока из него не посыплется правда, но это был бы провал.