Мой двоюродный брат, чиновник из трибунала, шепнул мне, что на западе не ожидается серьезных боев. Тэмучжин пойдет на столицы, так думают генералы. Сколь же удачливы вы оказались, мой друг, вовремя удалившись от тягостных треволнений! Здесь же мы днем и ночью трясемся, опасаясь внезапного появления варваров и уповая лишь на милосердие и благосклонность небес!

      Страх этот, похоже, сделал меня невежей. Я все еще не спросил вас ни о результатах ваших исследований, ни о других подробностях вашего пребывания в округе Шу-Р. Простите меня, но в первую очередь я, видимо, все-таки горожанин, прикипевший всем сердцем к суматохе Ло-Янга. Мне трудно вообразить, что кто-то может успешно трудиться в условиях, далеких от городских.

      Да и наука наша сейчас пребывает в загоне. Власти, чтобы развить видимость деятельности, всюду суют свой нос. Особенно они докучают алхимикам, тем запретили опыты по изготовлению золота, опасаясь якобы, что успех этого предприятия обесценит столь редкий и благородный металл. Мы киваем, соглашаемся и работаем лишь с оглядкой, предварительно убедившись, что за нами никто не следит.

      Поверьте, когда дела тут пойдут на лад, когда презренных монголов загонят обратно в пустыню, я с величайшим удовольствием приму вас в Ло-Янге и помогу вам восстановиться в правах. Однако в данный момент я не мог бы считать себя вашим другом, если бы не повторил свой совет: не помышляйте пока что о возвращении! Оно ничего хорошего вам не сулит!

      Трибунал приказал вымарать ваше имя из университетских бумаг, но я взял на себя смелость поместить все ваши документы в архив — в надежде на то, что времена переменятся к лучшему. Наш ректор ничего не знает о том или тактично делает вид, что не знает, однако я более чем уверен, что внутренне он одобряет меня.

      Найдите все-таки час черкнуть мне несколько слов о своих успехах. Я же, со своей стороны, берусь информировать вас о продвижении вражеских орд. Письмо составлено кое-как и не отличается изяществом стиля, зато оно, надеюсь, сообщит вам о неизменности моих дружеских чувств. Я не снимаю копии с этого сбивчивого послания; думаю, что и вам вряд ли стоит его хранить.

      Куан Сан-Же, магистр ло-янгского университета

      Заверено личной печатью.

      ГЛАВА 11

     Поднявшись на крепостной вал, он приготовился к ожиданию. Ветерок, еще вчера напоенный ароматами собранного урожая, сейчас доносил до заставы один лишь удушливый чад.

     Чи-Ю развернула своих людей журавлиным клином — там, где долина Со-Ду поджималась к долине О-Ду. Три сельских дома несколько маскировали отряд, состоящий из пятидесяти четырех конников и тридцати девяти пехотинцев. Тут же прятались и добровольцы из местных хозяйств, вызвавшиеся доставлять ополченцам бинты, боеприпасы и воду. Военачальница верхом на своей гнедой встала в вершине клина, расположив наиболее опытных воинов подле себя.

     К полудню монголы втекли в долину Со-Ду. Их было около двух сотен. Кочевники, вооруженные луками, легкими мечами и пиками, сидели на маленьких лохматых лошадках, внешне напоминающих пони, но более быстрых, увертливых и надежных. Они не спешили и, как и полагала Чи-Ю, для начала решили поджечь постоялый двор. Сухое строение вмиг занялось, бочки со смолой стали рваться, и шестеро поджигателей погибли в ревущем огне.