— Если вы именно те чужеземцы, то вам нужен проводник, который может провести вас в страну вечных снегов не только одной дорогой и который знает, как попасть не только в одно место, но и в другие места.

     — А почему это именно так? — любезно осведомился Сен-Жермен.

     — Потому что в горах путника поджидает много опасностей, и некоторые из них ходят на двух ногах. Кроме того, в снегопады полезно иметь представление, какие перевалы завалены, а какие — нет. Зима — плохое время для путешествий. — Гость засунул большие пальцы рук за широкий кожаный пояс, глаза его странно блеснули.

     — Ну что же ты смолк? — спросил Сен-Жермен.

     — Я удивляюсь. Вы не такие, как все. Мне доводилось видеть людей из Тьен-Ду и дикарей дальнего севера, но вам подобных я еще не встречал. Ваши глаза, ваша кожа… и волосы — они… необычны. Весьма необычны. Весьма. — Гость, наклонив голову, замер, ожидая ответа.

     — В краях, откуда мы родом, твоя внешность тоже показалась бы необычной, — заявил Сен-Жермен. — Иностранцам в чужих землях приходится нелегко. Лукавым и хитроумным людям ничего не стоит завести их в непроходимую глушь и там передать в руки своих сообщников, зачастую отъявленных негодяев.

     Незнакомец кивнул.

     — Такое случается, но порядочные жители тех мест, куда попадают простодушные чужеземцы, порицают подобное, ибо тень бесчестья падает и на них.

     Гость явно умел вести разговор. Похоже, он бывший буддийский монах, решил Сен-Жермен и слегка поклонился.

     — В вашей стране я зовусь Ши Же-Мэном. Это имя созвучно имени, данному мне при рождении. Мой слуга — уроженец Гадеса, далекого города, расположенного на побережье огромного моря. Нам бы хотелось незамедлительно двинуться в Тю-Бо-Тье. Мы хорошо заплатим тому, кто нас туда проводит.

     — Знакомство со столь достойной личностью — огромная честь для меня, — откликнулся незнакомец. — Я же принадлежу к роду Тцоа, мое личное имя — Лим. Вот уже несколько лет кряду я вожу через перевалы паломников и торговцев. Уважаемый Ши Же-Мэн может послать слугу расспросить обо мне.

     — Откуда нам знать, что трактирная челядь тобой не подкуплена? — нахмурился Руджиеро.

     — А ты проницателен, — кивнул Тцоа Лим. — Такое бывает. Не ограничивайся лишь этой гостиницей. Поспрашивай в конюшнях, в монастырях. Узнаешь, что все обстоит именно так, как я говорю, и никак не иначе.

     — Кем бы он ни был, ему очень хочется получить эту работу, — сказал по-гречески Сен-Жермен.

     — От этого его ценность не возрастает, — возразил на том же языке Руджиеро. — Я наведу о нем справки, а там поглядим.

     — Что это за речь? — вскинулся Тцоа Лим. — Мне кажется, я такой никогда еще не слыхал.

     Сен-Жермен перешел на китайский:

     — Это язык жителей Запада, старинный, по их представлениям, но относительно молодой — по вашим. — Он помолчал немного, затем сказал: — Тцоа Лим тоже звучит непривычно. Гласные и согласные образуют странные сочетания.

     — Гласные, — протянул гость с издевкой. — Для ученых свиней из столиц, наверное, да. Но здесь, хвала небу, мы живем в простоте и не придерживаемся бессмысленных правил.