Фонари там не горели, зато светила луна, и им хорошо было видно реку в просветах между зданиями. В конце концов дорога оборвалась, и провалилась в улицу, которая выходила на набережную. Расстояние до земли не превышало четырех футов.

     Змей, Йимми, за ними Урсон спрыгнули вниз. Урсон потряс руками от боли, когда приземлился.

     - Подай руку, а? - попросил Гео. - Моя, кажется, совсем отказала.

     Урсон помог другу слезть.

     И в этот момент, как будто она их только и дожидалась, совсем рядом забулькала маслянистая жидкость. Тотчас же из-под разрушенной дороги выкатилась пострадавшая масса, и свет заиграл на складках ее сморщенной мембраны.

     - Бежим! - рявкнул Урсон.

     Они припустили по улице. Перед ними в обе стороны раскинула с набережная, освещенная луной.

     Оттуда им было видно, как она раздула с на всю улицу и потекла по мостовой, переваливая через обломки разрушенных зданий.

     У самой воды они оглянулись: теперь она тряслась, распространяя свои щупальца влево и вправо. Одно из них преобразилось в человекоподобную фигуру, и в лунном свете хорошо было видно, как она, стоя впереди всей массы, призывно махнула им рукой.

     Гео прыгнул в воду, где его поймали знакомые руки, и в его сознании запечатлелось два момента. Во-первых, с его шеи сдернули ремешок.

     Во-вторых, руку пронзила такая боль, как будто нервы и жилы на ней превратились в стальные струны, раскаленные добела. Каждая жилка, каждый капилляр стал частичкой огненной паутины.

     Прошло много времени, прежде чем сознание вернулось к нему. Когда его подняли еще раз, он открыл рот и испугался, что захлебнется, но лишь вдохнул прохладный воздух. А когда он открыл глаза, то увидел, как белая луна проплыла над ним к верхушкам деревьев и скрылась за ними. Значит, его несут?

     И рука... Полубессознательное состояние, и вдруг резкая боль. Он открыл рот, чтобы закричать, но тьма затекла туда, обволокла язык, и он проглотил тьму. Она проникла во все клетки его тела и мозга. И название этому - сон...

***

     Размотанные кольца медной проволоки на черных плитах. Поскорее смотать ее. Черт, как бы выбраться отсюда. Бегом, скрываясь за черными колоннами.

     Мимолетный взгляд в разверзающееся пространство зала, на черную статую в другом конце - огромную, поднимающуюся в полумраке до потолка.

     Ходят люди в черных рясах. Как не хочется молиться сегодня днем!

     Останавливаюсь перед дверью - над ней диск с тремя белыми глазами.

     Открываю дверь и спускаюсь вниз по ступеням из черного камня. А вдруг там кто-то есть? Считай, повезло, если наткнусь только на Старика. Еще одна дверь с черным диском.

     Толкаю и медленно открываю с дрожью в руках. В комнате стоит человек и смотрит на широкий экран. На экране движутся фигурки. Невозможно разглядеть - он все заслоняет. Ого, тут еще один. Ах, черт возьми!

     - Не знаю, считать это успехом или провалом, - говорит первый.

     - Камни... в сохранности или пропали?

     - Как сказать, - отвечает первый. - Я даже не знаю. - Вздыхает. - Я наблюдал за ними, не отрываясь, в течение двух часов, с того момента, как они оказались на пляже. И по мере того как они продвигались, миля за милей, кровь стыла у меня в жилах.

     - Что же мы доложим Хаме Воплощенному?

     - Было бы глупо теперь рассказывать ему об этом.