Зрители следили за спектаклем с неослабевающим вниманием. Все взоры обратились на Энджи.

Что оставалось Джиму? К сожалению, одно – улечься у входа в хлев и охранять покой Марии и младенца Иисуса. Только сейчас Джим сообразил, что ему придется лечь прямо на снег. Что делать! Он опустился на мерзлую землю и, повернувшись спиной к зрителям, свернулся калачиком. В хлеву тепло, а тут лежи на снегу и мерзни, мысленно буркнул Джим. А что, собственно, он разлегся? Разве он сейчас нужен на сцене? Когда человек спит, он не разговаривает. А раз так, можно, оставив вместо себя муляж, на время исчезнуть. Неплохая мысль! Отправлюсь к драконам, решил Джим. Скоро их выход. Джим прикрыл глаза и представил себе, что на сцене у входа в хлев остался лежать Иосиф, а он сам стоит в лесу посреди драконов.

Джим умудрился вырасти, словно из‑под земли, перед самым Секохом. От неожиданности дракон вздрогнул и угрожающе приподнял крылья.

– А, милорд, – пробасил он, облегченно вздохнув. – Не ожидал увидеть тебя.

– Тихо! – поспешно проговорил Джим. Он уже успел оглядеться. Драконы подошли почти к самой сцене. Чего доброго, их услышат зрители.

– Ведите себя тихо, – сказал Джим, обводя взглядом драконов. – Особенно те, кто предстанет перед маленьким принцем. Секох, ты уже отобрал пятерых?

– Да, милорд, – ответил Секох. – Со мной пойдут Горбаш, Тигитал, Норгонаш и Аргхнач.

– Сейчас и отправитесь, – сказал Джим. – Маленький принц благословит всех драконов – и тех, кто к нему подойдет, и тех, кто останется здесь, в лесу.

Вокруг поднялся радостный шум.

– Мне пора возвращаться, – сказал Джим. – Секох, когда я со сцены посмотрю в сторону леса и скажу, что вижу драконов, ты и те четверо, что будут с тобой, подойдете к хлеву, к тому стойлу, в котором стоит вол. Осла не надо пугать. Он поднимет крик на весь лес. Ближе чем на десять футов к хлеву не подходите. Никому и в голову не должно прийти, что маленькому принцу угрожает опасность.

– Я понял, милорд, – сказал Секох.

– Вот и прекрасно, – с удовлетворением сказал Джим. – Я возвращаюсь на сцену.

Не дойдя до хлева, Джим столкнулся с Арагхом.

– Арагх! – воскликнул Джим. – Рад тебя видеть.

– Радоваться нечему, – ответил Арагх. – Братья‑близнецы набрались храбрости и вот‑вот вызовут Мнрогара на бой. А за ними притащатся и остальные тролли. Рады‑радешеньки поглазеть, как другие дерутся. Сами они никого не тронут. Ты бы так и передал двуногим, что на трибуне.

– Тролли не помешают спектаклю? – спросил Джим.

– Нет, – ответил Арагх и, оскалив зубы, беззвучно рассмеялся: – Хочешь верь, хочешь нет, но и троллям нравится представление. Они, правда, ничего толком не понимают, а уши все равно развесили. Ничего подобного в жизни не видели. Досмотрят до конца, если только братья‑близнецы не войдут в раж. Но я думаю, им еще надо распалить себя.

– Спасибо за информацию, – сказал Джим. – А теперь мне пора на сцену. Мнрогар все еще на поляне?

– Там, – ответил Арагх. – Застыл на месте как изваяние. Мозолит глаза зрителям. Правда, теперь те не обращают на него внимания. Смотрят спектакль.

– Спасибо, – еще раз поблагодарил волка Джим. – Ты к себе?

– Останусь пока здесь. Мало ли что может случиться.

– Ладно. – И Джим направился к хлеву.

Подойдя к строению с тыльной стороны, Джим остановился и перевел дыхание.