– У меня нет такой фигурки, – надулась я.

– Подарить?

– Давай!

Фыркнув, дракон без опаски вошел в кабинет и опустился в кресло возле стола. Он явно пришел спасаться от суеты и паники во дворце. На вечер назначили прием, и тетушка Мод ураганом носилась по замку, вовлекая всех в процесс планирования объявления о помолвке.

Всех, кроме меня. Меня почему-то старались не трогать. Конечно, за пару часов позовут мыться, заплетаться и одеваться, но пока я была предоставлена самой себе. И едва ли не впервые в жизни была этому не рада.

– А почему ты боялся, что я кину в тебя чем-нибудь?

– Твоя служанка рассказала, что ты видела статью и с утра не в духе. Очень не советовала к тебе ходить, но я рисковый дракон. А она хорошая девица, возьмем с собой?

– Хочешь, спрошу папу, можно ли тебе на ней жениться? – беззлобно огрызнулась я.

Даже шутить не получалось из-за мерзкой оскомины, оставшейся от статьи. А теперь, когда Линд признался, что знает о ней, стало еще противнее.

– Не передумал жениться? – спросила я. – Когда объявят о нашей помолвке, они сойдут с ума. И тебе достанется.

– Я крепкий. К тому же мне совершенно без разницы, какие слухи обо мне ходят. Они в любом случае недотягивают до реальности. Я всегда могу превратиться в огромную ящерицу и пообедать не пирогом, а парочкой самых талантливых репортеров. Хочешь, сожру их прямо сейчас? Будет круто! Ты верхом на драконе, который жрет всю редакцию «Жарких сплетен Дортора».

Я улыбнулась, представив эту картину. Да уж, было бы забавно посмотреть, как все, кто пишет обо мне гадости, в ужасе разбегаются.

Линд посерьезнел и спросил:

– Почему твой отец их не приструнит?

– Нельзя. Королева Франческа давным-давно даровала Гильдии Пера право на свободу. Им никто не может указывать, их право защищено законом. Конечно, папа может воздействовать на газеты, и он воздействует. Но есть парочка, которые отказываются идти на контакт. Они знают, что папа не опустится до насилия, поэтому гордятся своей смелостью. А некоторые, наоборот, тщательно скрываются, и никто, даже сами редакторы, не знают, кто скрывается под псевдонимами. Суд закрывает один газетный лист, и тут же возникают новые.

– А тебя они почему так любят?

– Это продается. Королевские сплетни и все такое. Про папу писать нечего, про Кристи тоже. Ни слухов, ни сплетен, ни врагов. Ничего! А я… ну, сам понимаешь, поводы даю регулярно. К тому же я унаследую трон, только если – не приведите боги! – с папой и Кристи что-то случится. Поэтому они ничего не боятся. Ну и еще…

Я замялась, не решаясь продолжать, но потом не выдержала. Я ни с кем об этом не говорила, папа пресекал все попытки на корню, Кристи тоже не верила сплетням. С девчонками обсуждать такие вещи строго-настрого запрещалось, а больше у меня никого не было.

– Еще? – Линд приподнял брови.

– Они могут быть не так уж не правы. С моим рождением много вопросов. Обычно люди собираются на площади перед дворцом в ожидании счастливой вести. Король с королевой выносят дитя на балкон и приветствуют народ, знакомят его с новым принцем или принцессой. Меня единственную не выносили. Это объяснили тем, что папа был убит горем, когда умерла его жена, а ребенок – то есть я – родился слабым и недоношенным. Но многие считают, это потому что папе претило показывать чужого ребенка своему народу.