|
Кажется, в ней больше жизни, чем во всех присутствующих здесь, вместе взятых. Мими была среднего роста, с темными волосами и серыми глазами. Волосы тугими завитками падали на тонкую шею, светло-серые глаза глядели открыто и смело, изящно круглились нежные щеки, заразительно звучал смех - все создавало ощущение пленительной молодости и живости. Она стояла, болтая с Оливером Мендерсом, который только что вошел в гостиную. - Вот уж не думала, что прогулки на яхте тебе наскучат. Ты же всегда их любил. - Мими, дорогая, просто я повзрослел, - отвечал он, цедя слова и чуть поднимая брови. Красивый молодой человек. На вид ему лет двадцать пять. Пожалуй, в его красоте есть что-то слащавое. И еще.., что-то от иностранца, что ли? Нечто не совсем английское... За Оливером Мендерсом наблюдал не только мистер Саттертуэйт. С него не сводил глаз маленький человечек, у которого голова по форме удивительно напоминала яйцо, а усы явно выдавали в нем иностранца. Мистер Саттертуэйт уже нашел случай напомнить о себе мосье Эркюлю Пуаро. Маленький человечек оказался чрезвычайно любезен. Правда, мистер Саттертуэйт заподозрил, что он намеренно подчеркивает свою неанглийскую манерность. Его небольшие насмешливые глаза, казалось, говорили: “Вы ждете, что я буду строить из себя шута? Разыгрывать комедию? Bien, - пусть будет по-вашему!" Но сейчас в глазах Эркюля Пуаро не было насмешки. Взгляд его был серьезен и немного печален. Преподобный Стивен Беббингтон, приходский священник Лумаута, подошел к леди Мэри и мистеру Саттертуэйту. Ему было шестьдесят с небольшим, выцветшие глаза его смотрели добродушно, и держался он подкупающе скромно. - Мы счастливы, что сэр Чарлз тут у нас поселился. Он так благороден.., так великодушен. Более приятного соседа нельзя и пожелать. Думаю, леди Мэри со мной согласится. Леди Мэри улыбнулась: - Мне он очень нравится. Успех совсем не вскружил ему голову... Порой он бывает простодушен, как дитя, - добавила она с ласковой улыбкой. Появилась горничная, неся поднос с коктейлями, а мистер Саттертуэйт все еще размышлял о том, сколь неистребим в женщинах материнский инстинкт. С его викторианским воспитанием он особенно ценил в них эту черту. - Тебе можно выпить коктейль, мам, - сказала Мими, подлетая к ним со стаканом в руке, - но только один. - Спасибо, дорогая, - кротко проговорила леди Мэри. - Полагаю, - сказал его преподобие, - я тоже могу позволить себе один коктейль. Надеюсь, миссис Беббингтон не станет возражать. Он добродушно засмеялся, не слишком громко, как и приличествует пастору. Мистер Саттертуэйт перевел взгляд на миссис Беббингтон, которая настойчиво втолковывала сэру Чарлзу что-то важное, кажется, о пользе чернозема. "Какие прелестные у нее глаза”, - подумал мистер Саттертуэйт. Миссис Беббингтон, крупная, довольно небрежно одетая женщина, производила впечатление особы весьма решительной, деятельной и совершенно чуждой мелочности. Словом, как справедливо сказал о ней Чарлз Картрайт, это была весьма достойная дама. - Скажите, - леди Мэри подалась вперед, - кто эта молодая женщина в зеленом? Вы с ней разговаривали, когда мы вошли. - Она драматург, ее псевдоним Энтони Эстор. - Неужели? Эта.., эта бесцветная особа? О! - Она осеклась. - Как дурно с моей стороны так говорить! Но я просто потрясена. Она совсем не похожа. |
