Сэм ничего не ответил. Его взгляд был устремлен на здание школы; должно быть, он думал, что, если подождать всего несколько минут, ему удастся высадить меня у обочины и тем самым избежать спора. Однако вместо этого он вздохнул, как будто невероятно устал.

– Господи, Грейс. Зачем?

– Он тебе практически как отец, Сэм. Я хочу знать про тебя все. Неужели это так сложно понять?

– Ты просто хочешь, чтобы все было как полагается. – Сэм принялся внимательно следить за группками учеников, которые неторопливо двигались по стоянке. Я не стремилась найти место для парковки. – Ты воображаешь, что скажешь волшебное слово, мы с ним помиримся, и все снова будет как полагается.

– Если ты хочешь меня задеть, у тебя ничего не выйдет. Я и так знаю, что это правда.

Сэм молчал, пока я объезжала стоянку по второму кругу, потом наконец простонал:

– Грейс, я терпеть этого не могу. Ненавижу выяснять отношения.

– Выяснять отношения не понадобится. Он хочет тебя видеть.

– Ты не знаешь всего. Происходят ужасные вещи. Выяснять отношения придется, если у меня остались хоть какие‑то принципы. После сегодняшней ночи в это трудно поверить.

Я торопливо приткнула машину на первое попавшееся свободное место в самом дальнем конце стоянки, чтобы поговорить без лишних глаз.

– Ты жалеешь о том, что произошло?

– Нет. Может быть. Немного. Мне как‑то... не по себе.

– Мы были осторожны, – сказала я.

Сэм избегал смотреть на меня.

– Не в том дело. Просто... просто... просто я надеюсь, что мы выбрали правильный момент.

– Момент был правильный.

Он отвел взгляд.

– Единственное, что меня беспокоит... ты перес... занималась со мной любовью, чтобы насолить своим родителям?

Я молча уставилась на него. Потом схватила с заднего сиденья свой рюкзак, внезапно разозлившись. Уши и щеки у меня почему‑то горели. Мой собственный голос, когда я ответила, показался мне чужим:

– Ну, спасибо тебе.

Сэм упорно отказывался смотреть на меня. Такое впечатление, что его крайне интересовала стена школы. Интересовала до такой степени, что он не мог взглянуть мне в глаза, обвиняя меня в том, что я его использовала. Меня захлестнула новая волна гнева.

– У тебя что, настолько хреново с самооценкой? Не можешь поверить, что кто‑то захотел тебя ради тебя самого? – Я толкнула дверцу и выскочила из машины; Сэм поморщился, хотя воздух снаружи был не настолько холодный, чтобы повредить ему. – Молодец! Лучшего способа все испортить и придумать было нельзя.

Я попыталась захлопнуть дверцу, но он перегнулся через сиденье и удержал ее.

– Подожди. Грейс, подожди.

– Что?!

– Я не хочу, чтобы ты уходила вот так.

Его глаза молили меня, и никогда еще я не видела их такими печальными. Руки у него покрылись гусиной кожей, плечи еле заметно дрожали на холодном ветру. Он победил. Как бы сильно я ни злилась, мы оба знали, что может произойти, пока я буду в школе. Как же я ненавидела его, этот страх. Ненавидела.

– Прости, зря я это ляпнул, – сбивчиво заговорил Сэм, торопясь высказать все, пока я не ушла. – Ты права. Я просто не мог поверить, что в моей жизни могло случиться что‑то – кто‑то – настолько прекрасный. Не злись на меня, Грейс. Не злись, пожалуйста.

Я закрыла глаза и на миг от души пожалела, что он не обычный парень и я не могу гордо удалиться в праведном возмущении. Но он был тем, кем был. Он был как бабочка осенью, покорно ждущая первых заморозков. Так что я скрепя сердце проглотила собственную гордость и приоткрыла дверцу чуть шире.

– Не смей больше никогда так думать, Сэм Рот.

Когда я произнесла вслух его имя, он прикрыл глаза, так что желтые радужки на мгновение спрятались под ресницами, а потом протянул руку и коснулся моей щеки.