– Послушай. У тебя горе, я все понимаю. Но, серьезно, тебе нужно обратиться за помощью. Не надо втягивать в это нас с Оливией. Не знаю, кого ты видела, но это был не Джек.

Ложь камнем легла мне на сердце. Я понимала, что у стаи есть все основания для скрытности, но Джек был Изабел братом. Неужели она не имела права знать?

– Я не страдаю галлюцинациями, – рявкнула Изабел, когда я открывала дверь. – Я отыщу его снова. И выясню, какую роль ты играешь во всем этом деле.

– Я не играю никаких ролей, – ответила я. – Я просто люблю волков. Все, мне нужно на урок.

Изабел стояла на пороге, глядя мне вслед, а я гадала, что, по ее мнению, должна была ей сказать на все это.

Вид у нее был почти несчастный; впрочем, может быть, она просто притворялась.

Как бы там ни было, я повторила:

– Тебе нужно обратиться за помощью, Изабел.

Она скрестила руки на груди.

– Мне казалось, я за ней и обращаюсь.

Глава 29

Сэм

54 °F

Пока Грейс была в школе, я долго не выезжал со стоянки, вспоминая появление бешеной Рейчел и гадая, что она хотела сказать своим замечанием про волков. Я раздумывал, не отправиться ли на поиски Джека, но прежде чем наобум пускаться по его следу, мне хотелось узнать, что Грейс удалось выяснить в школе.

Без Грейс и без моего рюкзака я не знал, чем занять время. Примерно так чувствует себя человек, которому нужно убить час до прихода автобуса: на что‑то серьезное времени слишком мало, а на то, чтобы просто сидеть и ждать, слишком много.

Холодный ветер напомнил мне о том, что откладывать эту самую поездку на автобусе вечно не получится.

В конце концов я поехал на почту. У меня был ключ от абонентского ящика Бека, но на самом деле мне хотелось вспомнить прошлое и потешить себя иллюзией, что там я наткнусь на него.

Мне вспомнился день, когда мы с Беком поехали на почту за учебниками; как сейчас помню, это был вторник: в то время вторник был моим любимым днем. Я и сам толком не знаю почему; было что‑то такое в сочетании букв «в» и «т», что заставляло все слово казаться дружелюбным. Я всегда любил ездить с Беком на почту; она представлялась мне чем‑то вроде пещеры Али‑Бабы со множеством запертых ларчиков, хранящих тайны и сюрпризы для тех, у кого имелся заветный ключик.

В памяти с пугающей ясностью всплыл тот разговор со всеми мельчайшими подробностями, вплоть до выражения лица Бека.

«Сэм, подойди‑ка сюда, оболтус».

«Что это?»

Сгибаясь под тяжестью огромной коробки, Бек безуспешно попытался спиной открыть стеклянную дверь.

«Твои мозги».

«У меня уже есть мозги».

«Если бы они у тебя были, ты бы открыл мне дверь».

Я надулся и какое‑то время стоял, глядя, как он тщетно налегает на дверь, прежде чем поднырнуть ему под руку и распахнуть ее.

«Нет, правда, что там такое?»

«Учебники. Мы намерены дать тебе приличное образование, чтобы ты не вырос неучем».

Помню, меня страшно захватила эта идея школы в коробке, «просто добавь воды и Сэма».

Все остальные члены стаи воодушевились ничуть не меньше. Я был первым, кто попал в стаю до окончания школы, так что мое обучение внесло в их жизнь захватывающую новизну. Несколько теплых сезонов подряд все по очереди занимались моим образованием. Дни напролет они шпиговали меня знаниями: Ульрик по метаматематике, Бек по истории, Пол по английскому, а позже и по естественно‑научным дисциплинам. Они засыпали меня каверзными вопросами, сочиняли песенки, чтобы мне легче было запомнить череду давным‑давно почивших в бозе президентов, а одну из стен столовой превратили в гигантскую доску, вечно исписанную словарными словами и похабными шуточками, автора которых никогда не удавалось схватить за руку.