— Меня не вызывают. Я сам прихожу, — прищурился Сторож.

— Вы из «Ведомостей», что ли? Я думал, журналисты такие старые не бывают. Ну и вообще, вам же на четыре назначено! Идите в коридор!

Вот как: думает, он важный, что все посетители, что рангом его пониже, должны кланяться и трепетать?

Сторож таких не любил.

Через пятнадцать незабываемых для чиновника минут Сторож уже знал, что все документы строительной компании подписали за нехилую взятку, что поделать с этим ничего нельзя: мол, у строителей крутая крыша. И что тех, кто берёт взятки, винить нельзя. Потому что время такое: денег нет, перспектив нет, и каждый выживает как может. Так что смилуйтесь, пощади, войдите в положение, возьмите денег, только не убивайте!

Убивать его Сторож не стал. Так, вразумил немножко. Но вразумляй-не вразумляй, а документы уже оформлены. Надо идти к тем, кто может заморозить стройку. К тем, кто поймёт, насколько всё серьёзно, — в спецотдел.

Где расположено здание спецотдела, Сторож знал хорошо. На проспекте Мира недалеко от городской администрации и кинотеатра. Можно и пешком пройтись. И силы сэкономит, и городом полюбуется: всё-таки редко удаётся за пределы кладбища выбраться.

Летний город был совсем не таким, каким он его помнил: больше, выше, многолюднее. И люди все как один бегут куда-то, спешат, суетятся. Одни задёрганные до предела, другие с выражением мрачной сосредоточенности на лицах. Интересно, это они друг друга так довели?

На входе в здание его пытался остановить молоденький охранник, но стоило глянуть на него пронзительно синими глазами, как он отступил и извинился.

Начальник местного спецотдела, Валерий Зиновьевич, был должником Сторожа уже лет десять. Можно было призвать его к себе, на кладбище, но раз уж всё равно в город пришёл — пусть. Да и любопытно было: а в спецотделе сейчас такие же людишки, как в администрации? Эгоистичные, жалкие и продажные — или нет?

Сторож вошёл в нужный кабинет без стука. Молча уставился на Валерия. Человек выглядел плохо: одежда измята, вид — в гроб краше кладут. Он тяжело вздохнул и сказал:

— Ждал тебя ещё вчера.

— Отменишь стройку?

Валерий Зиновьевич помотал головой и потёр красные от недосыпа глаза:

— Не могу. Всё уже решили и согласовали. Там такие деньжища крутятся — нам и не снилось.

— Без твоего ведома не могли разрешить. За тобой спецотдел — есть же правила. Есть порядок.

— Был порядок! — покачал головой человек. — И правила были. А сейчас…

Он безнадёжно махнул рукой.

— Что «сейчас»? — нахмурился Сторож. — Люди всё те же. Живут и умирают — ничего не поменялось. И я всё тот же. Все правила помню, все соглашения. Нельзя на мою территорию лезть, Валерий. Это первое предупреждение.

— Ладно, давай я попробую что-то порешать. Позвоню кое-кому. Может, что и выйдет.

Человек и сам не очень-то верил в свои слова, но Сторож решил дать ему шанс.

— Сутки.

— Сегодня пятница. На выходных никого не найду. Дай неделю. Ну или хотя бы пять дней.

Валерий всегда казался Сторожу сильным и умным человеком. Но сейчас в смертном будто что-то надломилось.

— Вернусь в среду.

Человек кивнул.

По эту сторону

Антона отправили в этот мелкий сонный городок по распределению. Уезжать из родных мест не хотелось, но Антон не жаловался: спецотдел исправно платил зарплату. Пусть небольшую, но каждый месяц без задержек. На фоне повальной безработицы и жуткого безденежья знакомых учителей, научных сотрудников, библиотекарей и даже милиционеров Антон мог считать себя неплохо устроившимся.

Встретили его приветливо. То ли потому, что нравы тут были простые, то ли потому, что местный спецотдел состоял едва из десятка человек: треть состава отозвали на Кавказ, а ещё двое вышли на пенсию.