- За эти деньги я мог бы прикончить Грхаба, - задумчиво произнес он.

    - Когда придет время, за него получишь отдельную плату. - Фарасса поглядел на ристалище и ухмыльнулся. Пестрый, распустив ободранный хвост, гордо расхаживал вокруг поверженного врага. Тот уже не дергался и странным образом напоминал сейчас Фарассе смуглокожего широкоскулого телохранителя сына Дираллы - то ли цветом оперения, то массивной своей тушей, бессильно распростертой на песке. Дойдет очередь и до этого Грхаба, подумал глава глашатаев, снова усмехаясь. Пока же предстояло позаботиться об Орри, и Фарассе пришло в голову, что другой его лазутчик - тот самый, что охотился на диких быков в тасситской степи, - тоже неплохой стрелок. Надо будет послать ему весть, решил он, взмахом руки подзывая Лодду. )

    - Ты проиграл, вонючий скунс! Мое пиво отдашь Орри… сегодня он должен отпраздновать выгодную сделку!

    Арбалетчик принял позу почтения, предписанную киншу.

    - Пусть Шестеро Кино Раа не оставят тебя своими милостями! - Он замер, сложив ладони у груди.

    Взирая на низко склоненную голову Орри, Фарасса на миг представил стрелу, что вопьется ему в затылок, и буркнул:

    - Да свершится их воля! Иди, таркол, готовься в дорогу!

    * * *

    Со стороны храма долетел протяжный звук флейт, потом звонкие молодые голоса затянули Песнопение; око Арсолана опускалось за холмы на западе, и жрецы славили светлого бога вечерним гимном.

    Джеданна, склонив голову к плечу, слушал. Над ним колыхались тонкие ветви орхидей, усеянные цветами - огромными, яркими, невероятных оттенков и форм. Никто не знал, сколько их существует на свете - десятки?.. сотни?.. Одни напоминали нежно-розовые чаши с широко развернутыми лепестками; другие были белы, как тайнельские снега, и пушисты, словно хохолок попугая; третьи казались огненной пастью ягуара с дразнящим языком и четко очерченными треугольниками клыков; четвертые, более мелкие, росли соцветиями подобно виноградным гроздьям - великое множество сиреневых чашечек с пурпурными пятнами внутри. Были и такие, которых легко принять за бабочек или больших пауков, жадно расставивших коричневые лапы с желтыми полосками и крапинками, - говорят, что такие твари, ядовитые, будто гремучая змея, водятся в непроходимых джунглях Р'Рарды… Из тех же самых краев привезли в Одиссар и эти орхидеи, поистине божественное творение, радующее глаз! Привезли давным-давно, в эпоху Варутты, когда первые корабли кейтабцев добрались до дельты Матери Вод и с Островов в одиссарские города хлынули экзотические товары Нижней Эйпонны - птицы с ярким оперением, удивительные звери, сверкающие драгоценные камни, быки Сеннама, выносливые и плодовитые… Но уже в те времена в этом древнем саду пылал всеми красками радуги атлийский Цветок Сагамора, золотились гигантские Солнечные Очи, роняя черные семена, пламенели алыми гроздьями кусты с берегов Океана Заката, из Шочи-ту-ах-чилат, Места-где-трясется-земля… Были тут и редкие деревья, красное и железное, были растения изобильной Серанны - яркие маки, пышные розы, Цветы-Звезды, синие Небесные Наконечники, целебное Золотое Облако, заросли юкки, ананас с огромными сладкими шишками и магнолия, усыпанная белыми колокольцами с опьяняющим ароматом. Сейчас, в месяц Цветов, они благоухали особенно сладко, привлекая медоносных пчел.

    Музыка и далекие людские голоса смолкли, когда край светила коснулся западных холмов; широкая равнина, зеленая и золотистая, цветов Тайонела и Арсолана, замерла в тихой дреме, словно убаюканная протяжным вечерним гимном. Джеданна видел зеленевшие кое-где всходы маиса и проса, разделенные полосками садов и рощиц пальм с огромными орехами; в других местах почва еще была темной, но в глубинах ее уже набухали зерна, тянулись вверх ростки, копилась благодатная мощь Тайонела, владыки земной тверди.