|
– Он объясняет в завещании, что побудило его так поступить. Мол, мамаша всю жизнь, сколько он себя помнит, обещала скоро умереть чуть ли не от всех заболеваний, которые только можно отыскать в медицинских справочниках, и он так устал от этого нытья, а еще больше оттого, что она никак не хотела выполнять обещанное, что взял и столкнул ее с перрона на станции метро на Эстермальме.
– Чертовщина какая‑то! – сказал Юханссон. Даже Вальтин вряд ли на такое способен, подумал он. – Это точно, – согласился Викландер, – но старушка умерла именно так. В конце шестидесятых, когда Вальтину было лет двадцать пять и он изучал юриспруденцию в Стокгольмском университете. – Это он постарался? – Расценили как несчастный случай, – сообщил Викландер. – Однако коллега Перссон убежден, что ее столкнул с перрона сынок. Если верить Перссону, она не единственная его жертва, но объяснить, почему он так считает, Перссон не пожелал. Так что это заявление – пустая болтовня. Невероятная история, подумал Юханссон. – И что стало с этим фондом? – Не было никакого фонда. Завещание признано недействительным, деньги отошли его престарелому отцу, который последний раз видел сына, когда тот был еще мальчонкой – тогда папаша подхватил свою секретаршу и уехал в Сконе. Деньги он все‑таки получил. Зачем они ему – непонятно: во‑первых, он и сам был неплохо обеспечен, а во‑вторых, когда сын умер, ему было далеко за девяносто. Старик, говорят, умер в прошлом году. Не дожил до ста нескольких месяцев. – Вот это да! – удивился Юханссон. – И впрямь фантастическая история. – Вот именно. Только я не понимаю, какое отношение она имеет к нашему делу? – Ровным счетом никакого, я тебя уверяю. Просто мне было интересно, что случилось с Вальтином. Так я тебе и поверил, подумал Викландер. Он был истинным полицейским и не забыл ценные советы, которые получил от Перссона.
Вечером Юханссон, взвесив все обстоятельства и прикинув, не выдает ли он государственного секрета – дело все же не касалось напрямую государственной безопасности, – рассказал эту печальную историю своей жене Пие. – Я так и знала: что‑то должно было случиться, – горячо сказала она. – Он был как раз из тех, кого убивают. О боже! Может быть, она ест слишком много овощей? Юханссон был совершенно уверен, что Вальтин принадлежал к тому типу людей, кого не убивают никогда. – Я же только что объяснил, что он утонул, – многозначительно произнес Юханссон, делая ударения на каждом слоге. – Что ты заладила про убийство? – Он был из тех, кого убивают. Я это ясно чувствую, вот и все. – Ладно, утро вечера мудренее, – проворчал Юханссон и демонстративно выключил лампу на ночном столике. Все женщины – как дети, подумал он. Сначала Хольт, теперь его собственная жена. В одном ему, правда, повезло: он не женился на Анне Хольт.
34
Вторник, 4 апреля 2000 года
Во вторник Хольт полдня искала пропавшее полотенце. Единственное, чего ей удалось достичь, – она получила из криминалистического отдела стокгольмской полиции копию протокола, подтверждающего наличие вышеназванного полотенца среди вещественных доказательств по делу об убийстве Эрикссона. Впрочем, оригинал этого протокола уже лежал в материалах следствия. Попытки найти пропажу, вися на телефоне, также ни к чему не привели: сотрудники отдела странным образом уклонялись от прямых ответов. Мартинес, обещавшая ей помочь, куда‑то исчезла. – О'кей, – сказала Хольт, наконец‑то обнаружив Мартинес в их собственной столовой, – мы с грохотом врываемся к криминалистам и спрашиваем этого болвана Вийнблада, куда он подевал злосчастное полотенце. |
